«Ни почести, ни славы». Александр Матвиенко
выходе Аслан искоса посмотрел в сторону солдат. Солдатиков человек шесть, не вмещаясь за маленьким квадратом, они дружно теснились, сыто улыбаясь друг другу.
– Дембеля. Ты посмотри, какие они натёртые и сытые, от таких свободой за километр несёт. Брату передай таких мне не надо. Пусть из духов выбирает, они чаще ломаются.
– Что ты Аслан, дембель это уже документ он исчезнуть просто так не может. Его дома ждут.
– Верно говоришь, умно вот и решай сам.
Аслан уже в возрасте с густой чуть поседевшей бородой с глазами тяжёлой печали и усталости. Он высок и, несмотря на свою внутреннюю грусть, держится молодцевато и гордо. О его собеседнике такого не скажешь, тот интеллигентно выбрит и подстрижен. Лицо от подбородка до лба очень правильной формы в глазах ни усталости, ни тревоги только задумчивость, глубокая и какая-то мудрёная. Если бы не молодость такому выражению хочется всегда верить.
Под вечер с гор потянуло прохладой, это снежные вершины начинали плакать. Весна дышала теплом всё настойчивее. Горы просыпались и пели, только под вечер уставшие они отдавали ветру застоявшуюся прохладу и тот нёс её в город.
Аслан потянулся к воротнику.
– Не могу, привыкнут к городу, в нём даже весна остывает под вечер.
– Не удивительно твой мир ближе к солнцу
Аслан усмехнулся:
– Мой мир…
Целую зиму Фрол Куракин привыкал к образу одноногого. Хотя одноногим сейчас его назвать было бы не совсем правильно. Взамен костылей он получил лёгкий импортный протез и трость с янтарным набалдашником. С таким атрибутом Фрол сразу же входил в очень редкую категорию спецагентов. Любая придуманная легенда на его имя имела очень выгодную сторону. Трость от Виктора, протез от главного и от себя печальную качающую походку творил образ одинокого забытого воина или простого клошары. Все две версии можно было вписать в его личное дело.
Фрол учился и старался меньше думать о лете на макушке. Ребята из шестого отдела сдали его квартиру в бессрочную аренду, правда, иногда звонками возвращали его память в тот летний зной. Оказывается, после той страшной аварии Виктория всё же выжила, и эта жизнь заставляла Фрола думать. Когда Виктор был рядом, мысли работали в служебном порядке. Подготовка Виктора в длительную командировку забирала уйму времени. Фрол готовил план, разыгрывал роль, копаясь в истории и в законе той страны, куда должен был ехать Виктор. Но когда Виктор покинул своего друга, память стала просыпаться и беспокоить Фрола.
С Виктории сняли все обвинения, у следователя не нашлось не одной серьёзной зацепки, чтобы усадить прекрасное создание за решётку. Все её аферы с квартирами были документированы и в законе, на счёт же нравственной нормы прокурор на суде смог лишь упрекнуть взглядом. Фрол бесился, хотя знал, что на практике умные аферисты всегда выходили из зала суда с гримасой полного удовольствия.
Можно было вернуться и с лёгкостью разрушить, стереть её образ,