Фанни Хилл. Мемуары женщины для утех. Джон Клеланд
Б*** из Бата, которому миссис Браун в благодарность за много раз проявленную щедрость в подобных ситуациях намеревалась предложить хорошенько ознакомиться с этой моей безделицей, воображаемая цена которой столь невероятно высока. Ожидалось, что его милость прибудет в столицу недели через две, так что, рассудила миссис Браун, к тому времени я полностью верну себе красоту и свежесть, стало быть, можно будет заключить сделку получше, чем с мистером Крофтсом.
Между тем меня так старательно, как тут выражаются, переубеждали, так объезжали на послушание, что, случись дверце моей клетки оказаться незапертой, мне бы и в голову не пришло упорхнуть куда-нибудь, скорее я предпочла бы остаться на месте. Не было у меня ни малейшего позыва жалеть о своем положении, я лишь, затаившись, ждала, когда миссис Браун распорядится мною; со своей стороны она и ее помощницы предприняли предосторожностей больше, чем требовалось, дабы убаюкать и усыпить любые правдивые представления о том, что меня ожидает.
Моральные проповеди – через левое плечо. Жизнь рисуется в буйном веселии красок. Ласки, обещания, снисходительность и потакание во всем. Можно ли было найти узы крепче, дабы привязать меня к этому дому и не дать мне уйти туда, где я могла бы получить совет лучше? Увы! Сама я ни о чем таком и думать не думала. Лишь в долгу себя чувствовала у девушек дома за избавление меня от пут целомудрия: их ласкающие слух разговоры, где скромность да невинность были далеко не в чести, их описания утех с мужчинами рисовали мне привлекательную картину смысла и таинств их профессии. Их беседы разжигали в крови сильный пожар, пламя которого проникало в каждую жилочку. Больше всего тут я обязана, конечно, своей напарнице по постели: Фоби, в чьем непосредственном ведении я пребывала, не жалела своих талантов, преподавая мне первые навыки утех и удовольствий. Они были заодно, природа и Фоби: разгоряченная и разбуженная во мне природа с каждым открытием, столь интересным и чудным, разжигала во мне любопытство, а Фоби, искусно ведя меня на своем поводке от вопроса к вопросу, толковала все тайны Венеры. Однако было невозможно долго оставаться в этом доме и не стать притом свидетельницей куда большего, чем узнавала я из ее рассказов и описаний.
Однажды, уже избавившись от лихорадки, около полудня я оказалась в темной гардеробной миссис Браун, где прилегла отдохнуть на диванчик служанки. Получаса не прошло, как я услышала шорохи и шуршания в спальной, отделенной от гардеробной только двумя застекленными дверями. Стекла были затянуты желтыми занавесками из дамасского шелка, но не настолько плотно, чтобы находящийся в гардеробной не смог видеть все, что происходит в комнате.
Тут же я притаилась и устроилась так, чтобы, не упустив ничего, самой остаться невидимой. Кто, как Вы думаете, это был? Сама почтенная мать-настоятельница наша об руку с высоченным дюжим молодцем-конногренадером, сложенным как Геркулес, образчик во всем отборный: вкусу самой опытной во всем Лондоне в таких делах дамы можно довериться.
О!