Том 8. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть V. О спорном и нелепом. Лгало… и Подлыгало…
Очень часто слышим мы то, что нам вовсе не было сказано, но что мы бы хотели услышать. И не говорили мы собеседнику своему то, что только что сказали. Сам он дундук. Так вот и играет в перевёртыши наш выдуманный мир. Обещал он! Клятвой кровавой клялся. А потом обманул! Но обманул ли? Обещал ли? Клялся ли?
Незрел наш мир! Дитячий в сути своей! Крутится-переворачивается в нём все! Играет в кувыряшки! Но каков же он, мир не мальчика, но мужа, взрослый мир?
Точный мир это! Мир, в котором всё течёт, всё изменяется!
Вот тут люди-то и пугаются-огрызаются. Как же это так: точный и текучий в одном лице? Точный – это когда от и до! Когда строго всё! Когда тютелька в тютельку! Когда сделал так и получил то. Не получится в нём из розы мимоза! И вдруг зыбь какая-то. Течёт и изменяется. В таком мире всё нарушается! А раз так, то и мира этакого быть не может!
Только вот написали на бумаге, да наткнулись на овраги! На то наткнулись, что люди случайностью прозывают. Незнамым! Можно ли случайность исключить из жизни человеческой? Она – неведомое нам, Незнамое же, а значит, то, что не в силах наших, не в нашей воле. Случайность поперёк точности идёт, напрочь её перечёркивает. Той точности, к которой мы все привыкли. Из-за неё, из-за случайности, мир наш нелеп. Не лепится он, рассыпается. Так с нами, суровыми, играется, забавляется!
И когда она, в какой миг, случайность непредсказуемая, выскочит как чёртик из табакерки? Один Бог знает! Но не то точность, что за точность мы почитаем. Та точность, к которой мы все привыкли, родная для нас точность, где от и до, мере подчинена. Но там, где мера, где всё считается-подсчитывается, всегда случайностью грозит нам. В этом случае, сколько бы мы ни строили свою жизнь по правилам незыблемым, грозит ей, жизни нашей, угроза неведомая, случай, воле нашей неподвластный. И пока висит он над нами мечом дамокловым, неточна наша жизнь! Не просчитать её никогда, жизнь! Она всегда больше любых расчётов наших будет.
Как образы устроены, которые кирпичиками мира нашего являются? Вот есть тель образа, его пределы, оболочка. Есть его содержание. Что оно из себя представляет, не о том разговор сейчас. Позже и о нём слово будет! Нас тель сейчас волнует. Неоднородна она. На боку у неё есть зыбель некая. Всматриваешься в неё – и себя теряешь. Ибо плывёт тут. Вроде дыра, а вроде и нет. Смотришь-смотришь – и сам поплыл. Именно этим местом образы друг с другом соотносятся – соображаются. Без зыбели не соображалось бы нам. Ведь образы наши – это кубики живые. Будь они законченные, в чёрном теле, их бы нельзя было складывать. Из простых сложные образы действия создавать. В общем, думы бы не думались наши. Но оттуда, где зыбель, и входит в образ Незнамое! Тогда-то и случается случайность! И не предсказать её, хотя немало тех, кто Боженьку за бороду схватить хочет! Просчитать мир да самому им править.
Есть зыбель во всём! И в скамейке этой, и в столе, и в кровати. Есть она и в мире нашем. Он-то ворочается, как всё живое. Разными боками к нам поворачивается. Вот когда у тебя из рук всё сыпаться начнёт, задумайся! То мир к тебе