Том 8. Ведь и наш Бог не убог, или Кое-что о казачьем Спасе. Из сказов дедуси Хмыла. Часть V. О спорном и нелепом. Лгало… и Подлыгало…
с Бесконечностью является! Вот такая загадка тебе без отгадки. Лепое не лепится, нелепое никогда и не распадалось, чтобы заново слепиться! Что стоит, то течёт! Вечно одно и то же оно, никогда не повторяется! А что течёт – не течёт, но мается, себя потерявши!
Что в словах этих? Безумие или намёк на Истину ускользающую? Большинство от речей таких отмахнутся, как от мухи назойливой. Кто-то скажет – игра слов всё это, за которой ничего нет. Мир – он другой! А слова эти – бред сумасшедшего. В общем, пройдут мимо них. И таких будет подавляющее большинство. Но найдётся безумец, отыщется Икар, бросающий вызов очевидности, которого выбрала Дорога без конца. Вот он и подхватит эти речи нелепые. И лишат они его покоя.
Так уж мир устроен, что то, с чем мы соглашаемся, не успокаивает нас, но лишает покоя напрочь. Всё то, что нас увлекает, встаёт перед нами вопросом, задачей некой становится. И решают люди задачу сию, пытаются вопрос тот урядить, чтобы покой обрести. Но вопросы разные бывают. По зрелости душевной. Кому кусок хлеба насущного вопросом встаёт, кому лишний кусок, кому замета – впечатление. Перед кем-то деньгами он возникает. А кого-то, кто «до глупости» дорос, Вечностью с Бесконечностью озадачивает. Но не решается он, не рядится, вопрос такой, о лепом – нелепом, о точном – неточном. Наоборот, того, кто его пытает, он растворяет! И теряется «я» того человека, рушатся границы его. Оттого и любовь его охватывает. Она ведь не там, где плоть горит и где её гасить срочно надо, но там, где не душит, не давит. Не давит же лишь в безграничье! А вот границы-то и душат нас. До поры до времени мы не замечаем её, ограниченность нашу. Но вдруг в какой-то миг как-то нам не по себе становится в том, в чём раньше уютно было и где мы бед не знали. Дошли мы до предела своего местечка, вот и стали границы его бременем для нас. Душат они. Задыхаемся мы от ограниченности своей. Тут и возникают иные вопросы, не те, которые нас раньше волновали. Они – что ключи для человека, другие миры ему открывающие, бо́льшие, в которых не был он никогда.
Так вот, шаг за шагом, проходим мы Век свой! И доходим до дна! Вот тогда и встаёт перед нами Вечность в виде Голгофы! Озадачивает нас Бесконечность восхождением на крест! Нельзя её «принять в голову», расслабиться да жить спокойно. Не получится! И, наоборот, ещё больше больным Вечное сделает человека. Так ты лишь о местечке своём болел. А теперь местечко твоё всем миром стало, но тебе всё равно мало. И болеешь ты теперь за весь мир!
Увы, всё то, что мы «в голову принимаем», напрягает нас! Пытаемся мы это, «в голову принятое», связать и увязать в целое. Ибо лишь оно только, целое, нас устроит. А не выходит. Всякая жизнь частная, «своя польза», нас лишь пуще разгуливает. Мало нам того, что мы получаем! Нам нужно ВСЁ!!! Так вот и растём мы, чтобы однажды дорасти и в суть ВСЕГО начать всматриваться. Каково оно, ВСЁ? Почему человеку всё время мало? Почему он насытиться не может тем, что от трудов своих непосильных стяжает? Почему он, словно дитя капризное, всегда одинокий, даже среди десятков любящих его людей? Почему только там хорошо, где