У каждой ночи свой рассвет. Эм Ленская
почти до упора и залез в идеально белую ванну. Вода быстро заполняла пространство, а я лежал на дне, так что вскоре оказался почти полностью погруженным.
Не дыша, я провел под водой гораздо дольше, чем мог себе позволить, будучи человеком. Полезная способность. Вынырнув на поверхность, я завинтил оба крана и бодро сполоснул лицо, растирая щеки, лоб, глаза – лишь бы снять наваждение, до этой секунды преследующее меня.
Раньше мои сны никогда не были столь яркими и пугающе реалистичными. В любое другое время, другом месте, при иных обстоятельствах, с другим человеком – я бы воспринял все иначе. Но теперь…
Я вытянул руки вперед и внимательно рассмотрел, почти уверенный, что сейчас и правда увижу следы его пальцев, крепко сжимавших меня пару минут назад. Но кожа по-прежнему была гладкой и белой.
Какая тупость!
Я фыркнул, поражаясь тому, что в принципе допустил реальность произошедшего. Каким бы ясным и детальным не выглядел чертов сон – это не больше чем больная фантазия! Хуже лишь то, что четкие образы не увядали и не растворялись при включенном свете. Касания, слова, чувства – как живые, кадр за кадром, не унимаясь, плыли у меня перед глазами, звучали в ушах и оседали на коже.
Такой сладкий и вместе с тем ядовитый мираж.
Я вытащил затычку, но продолжил лежать внутри ванны до тех пор, пока вся вода не утекла в сливное отверстие. Прождав в таком положении еще минуты две-три, я вылез, закутался в свежее и приятно пахнущее полотенце, заранее подготовленное Тильдой, и вернулся в спальню. Распахнув дверь и увидев в постели Дружинина, я бы, наверное, не удивился, но естественно кровать была пуста.
– Размечтался, – хмыкнув себе под нос, я плюхнулся на матрас. Завтра нужно попросить фрау Рихтер застелить свежую простынь, не пропитанную моим потом и стыдом.
* * *
Вернувшись от Емельяна, я пролежал еще с полчаса на случай, если ему что-нибудь понадобится, но с его стороны не доносилось ни звука, и я провалился в сон. Надеясь проспать до утра, я удивился, когда жаркая волна острого возбуждения буквально ворвалась в мое сознание, тотчас выдернув меня в реальность. Абсурдное ощущение, словно меня разбудили, и я оказался в середине акта, начало которого не помнил.
Я схватил со стола бутылку с водой и осушил на треть, восстанавливая скачкообразное сердцебиение и дыхание. Постепенно наваждение отступило, хотя отдельные вспышки дотягивались, щекоча нервные окончания. Я отхлебнул еще пару глотков, и тут меня осенило.
– Емелюшка, – я ущипнул себя за переносицу, прикрыв на секунду глаза. – Что же творится в твоей голове сейчас.
Ухмылка против воли расползлась по моему лицу. Не думал, что побочные эффекты коснутся подобным образом и меня. Либо док умолчал, либо и сам до конца не догадывался о всех последствиях. Сопротивляться физическому проявлению – это одно, но эмоциональная связь гораздо сильнее воздействовала на нас обоих, и как ей воспрепятствовать, я мало представлял.
Внезапно тишину