Джексонвилль – город любви. Даниил Юрьевич Яковлев
почерпнуть было невозможно: бывший шофер, ставший директором автобазы, думал и говорил он очень коряво, постоянно удерживаясь от употребления ненормативной лексики самого низкого пошиба. Василий Григорьевич забрал его в исполком после того, как они на пару, через подставных лиц, приватизировали автопредприятие, а потом частями распродали по весьма выгодным ценам. Большого толку в работе от Сухарева не было, но он считался своим человеком, умел молчать и не высовываться, что Кормыченко в своих сотрудниках ценил больше всего.
Здесь и Галина Ефимовна Карпова – полулегендарная личность. Двадцать лет назад, когда на всю страну гремело дело Джексонвилльского рыбокомбината, она была там главным бухгалтером. На ней все уже были готовы поставить большой жирный крест, но с изумлением узнали, что после серии финансовых проверок в отношении ее даже не было возбуждено уголовного дела. Пинчука расстреляли, посадили двух его заместителей, главного инженера, даже председателя профкома, исключили из партии секретаря парткома. Галина Ефимовна же, выступив на процессе свидетельницей, осталась в должности главбуха, а через полгода после суда стала заместителем директора комбината. После этого уже никто в городе не сомневался, что она, будучи любовницей Пинчука, сдала его КГБ, и не просто сдала, а активно помогала поставить его к стенке. Ее откровенно побаивались городские власти, и поэтому мало кто удивился, когда уже в разгар перестройки Карпову избрали генеральным директором Джексонвилльского рыбокомбината, как тогда было модно, на собрании трудового коллектива. Она успешно преобразовала комбинат в закрытое акционерное общество и уже никого не стесняясь, делила прибыли с крупнейшим акционером – своим новым любовником, бывшим заместителем председателя республиканского Комитета государственной безопасности Крапленым, который когда-то вел дело Пинчука.
Теперь она безобразно располнела и, туго перетянутая абсолютно беспомощным поясом, выглядела как бочка с джексонвилльской пряной сельдью, обхваченная железным обручем. Постукивая по столу здоровенными золотыми кольцами с драгоценными камнями, которые благодаря их невообразимым размерам, наверное, можно было увидеть с околоземной орбитальной станции, Галина Ефимовна устало попивала водку. Не пила, а именно попивала, как чай или кофе, без тостов, абсолютно буднично и в очень больших количествах.
– Что могут эти молодые ссыкухи-бухгалтерши на всех этих новых фирмах? Три месяца бухгалтерских курсов, ноги, срака да пиздища! Обучены тридцати трем способам минета и двум-трем простым приемам наебывания государства! А гонору, а форсу! И такая фря еще будет что-то бухтеть за оперный театр! – вяло гудела своему собеседнику Карпова, совершенно трезвая, несмотря на выпитое. А он, начальник торгового порта – Миша Кораблев по прозвищу Поплавок, слушал ее с туповатым вниманием пьяного человека и редко, но громко икал.
Несколько лет назад в одной из увеселительных прогулок-попоек по морю на катере он, как всегда, вдрабадан пьяный, вывалился за борт,