Любовь с первого клика. Дарья Сойфер
если повезет, какой-нибудь голливудский продюсер даже заплатит ее родителям за права на экранизацию. Говорят, черные комедии сейчас в цене.
Томский смотрел на нее с жалостью, и это было обиднее всего.
– Вы слишком много работали, – сказал он тем тоном, каким обычно обсуждают пенсионеров за чертой бедности. Всю жизнь, мол, спину гнули, а теперь на хлеб не хватает. – Так дальше продолжаться не может.
А, вот и оно. Увольнение.
Давай, палач, будь милосердным. Сделай это быстрее.
– Вы хотите, чтобы я написала по собственному? – глухо спросила Лена.
– Да что ж такое! – вздохнул Томский и откинулся на спинку кресла. – Кажется, у вас в привычку вошло додумывать за меня! Никто вас не уволит. Я же не сумасшедший выгонять человека, который так предан делу, что торчит в офисе ночи напролет.
– Тогда что?
– Два дня выходных. Сходите в спа, в театр, в ресторан… Я не знаю, развлеките себя как-нибудь. Я не позволю, чтобы мои сотрудники гробили себя, как крепостные.
Лена горько усмехнулась. Спа! Интересно, он хоть раз заглядывал в зарплатные ведомости? Вряд ли, иначе знал бы, что у его сотрудников куда больше общего с крепостными, чем он себе воображает.
– Но сначала… – Ян пододвинул к ней распечатки. – Я хочу, чтобы вы кое-что подписали. Собственно, за этим я вас и вызвал.
– Что это? – Лена поправила очки и взяла верхний лист. – Отказ от претензий…
– Простая формальность, – перебил ее Томский. – Видите ли, тут заходил наш юрист… Он слышал про вашу травму, и поскольку она произошла в офисе… Пусть и в нерабочее время… Ну, вы знаете Семена. Тот еще паникер.
Картинка сложилась окончательно. Все, что Лена по наивности приняла за проявление любви, оказалось банальным чувством вины. Да, Ян плохо спал ночью, потому что не мог выбросить Лену из головы. Но не как предмет обожания, а как девочку, которая у него на глазах попыталась пройти через стену. С утра подарил розы – не цвета страсти, а цвета пятен на ковролине. А потом, когда юрист до чертиков запугал Яна и рикошетом секретаршу, вызвал Лену, чтобы та письменно отказалась от иска. Да так разнервничался, что даже ручку не смог в руках удержать.
И Фетисова расписалась. И в бумагах, и в собственном бессилии. «Влюбитель» не работал.
Два дня Лена провела за саморазрушением. В ее случае спа расшифровывалось как «сериалы, печеньки, апатия». Лена пустила корни в диван, спала в окружении оберток и фантиков, а телефон поставила на режим «самолет» – хоть немного приблизилась к нормальному отпуску.
Нет, поначалу Кобзев звонил, потом что-то писал на электронную почту, но Лена твердо решила дождаться того момента, когда он забудет историю с предложением. А потому ближайшие лет пять, а если у него хорошая память, то и все десять, разговаривать с ним не планировала. В первый день Никита даже заявился к ней на квартиру, ломился в дверь и что-то выкрикивал на лестничной клетке. Лена же только прибавила звук в фильме и притворилась, что ее нет дома. Учитывая, что она и без того чувствовала