И Аз воздам. Владимир Апаликов
Бог мой, до чего сложны есть русские наименования! Как только я имею быть свободен, сразу буду оказаться у вас на Старопименовском.
Владимир быстро подхватил чемодан Марии, пошёл чуть впереди. Всем видом выражал неописуемую грусть.
– Что с вами, Владимир? – как бы недоумевая, спросила Маша. – Вы на себя не похожи.
– Вы ещё спрашиваете? Вы смеётесь надо мной? – Владимир испустил длинный выдох.
– И в мыслях не было, – Мария пожала покатыми плечиками, сейчас широкими от пальто. – Но вы правда какой-то не такой, каким я успела вас узнать. Киснете отчего-то. Учтите, я люблю сильных мужчин. Вот вы, я уверена, натура сильная. Иначе вы бы не были революционером. И, конечно же, не записались бы в большевики. Ведь я права? Вы сильный человек?
Владимир деланно смутился:
– Я не знаю, что вам ответить – любой ответ прозвучит как бахвальство.
Она показала, что поверила в его деланное смущение. Происходила почти что шахматная партия, в которой, однако, Мария видела и понимала своего партнёра насквозь, предугадывая все его ходы. Он же самоуверенно полагал, что уже выиграл, хотя не умел заглядывать даже на ход вперёд.
– Да, я грустен. Мне тоскливо оттого, что мы расстаёмся, дорогая Машенька, – сказал он, подпустив смиренной грусти в бархатные переливы баритона. – Неужели же, неужто же мы не увидимся в Москве?
– А вы очень этого хотите? – Маша тоже поиграла голосом, зарядив в него толику лукавства, которого он хотел и которого ждал. – Очень-очень хотите?
– Зачем вы спрашиваете? Зачем? – Владимир воспарил – всё катилось по испытанному, много раз изведанному руслу: сейчас эта фря-аристократка поотнекивается, потом будет свидание, ресторан и остальное. Но до чего же она красива! До чего же красива! Он ещё сгустил печаль.
– Вы смеётесь надо мной. Разве вы не видите, что я покорён, что я очарован вами?
– А вы не забыли, что я в некотором роде замужем? – лукавства в голосе красавицы стало чуточку больше, чем нужно, но он опять не заметил игры.
– Да что мне до того? Разве это может иметь хоть какое-то значение для нас?
– Для нас? – Мария остановилась, повернулась к нему, округлила глаза как бы в изумлении.
Владимир уставил взор в эти прекрасные очи, долго смотрел, надрывно дышал, полу-шепнул после долгой паузы:
– Для нассс…
Именно так выговорил: протянув «эс» и как бы поставив многоточие.
Мария не выдержала, захохотала так, что лошадь извозчика, к которому они уже подошли, вздрогнула, повернулась к подошедшим. Засмотрелась на Владимира влажными глазами. Приятный облик человеческой особи неожиданно затронул самые сокровенные лошадиные чувства. Звали её теперь Коммуния. Она жутко завидовала своим товаркам в конюшне – Марусе и Клашке, – сохранившим прирождённые имена, тосковала по своему прежнему имени – Балбеска. Смотрела на красавца, будто ждала, что он наконец-то,