По-восточному. Ольга Болгова
страховочной перекладине. – Где ты так долго ходил?
Кресло падало и падало вниз, а у меня все замирало внутри. Когда канатка немного выровнялась, я вздохнула и взглянула на почему-то молчащего Данилу. У меня вновь перехватило дыхание. Рядом со мной сидел не он, а совсем незнакомый мужчина. Брюнет в точно таком же, как у Данияра, растянутом синем джемпере. И я могла бы с девяностопроцентной уверенностью сказать – в его джемпере.
Вероятно, выражение моего лица очень позабавило Лже-Данилу, потому что его губы растянулись в улыбке, не предвещающей ничего хорошего.
– Спускаемся вниз? – спросил он.
– Вниз… – промямлила я, изучая знакомый растянутый ворот.
Даю голову на отсечение, что этот ворот был рядом со мной последние два или три часа. Что это может означать? С какой стати этот мужик, нацепив Данилину одежду, запрыгнул ко мне в кресло? И где сам хозяин этого чертового джемпера? Внутри сжался комок страха, «из тех, что парализуют волю и отдают жертву тепленькой в руки злодея… – прошипела мне на ухо авторша. – Возьми себя в руки!»
Хорошо ей говорить, а у меня просто не было рук, в которые можно взять себя. А те, что были, противно дрожали. Хотя, почему мы с авторшей дружно решили, что этот мужик – злодей? Впрочем, через несколько минут я убедилась, что на этот раз мы были совершенно правы.
Кресло бодро сползало вниз по тросам, чуть потряхиваясь на роликах опор, горные красоты вдруг поблекли, потеряв свое совершенство из-за мужика в Данилином свитере. Я вцепилась в перекладину страховочной рамы, другой рукой прижимая к себе куртку, которая отделяла меня от соседа, отчего-то придвинувшегося ко мне.
– Сиди тихо и не вздумай верещать, – вдруг сказал он.
– Что? – прохрипела я, теряя голос.
– Ты не штокай, а сиди тихо, я сказал.
– Я… я сейчас закричу, – тупо пообещала я.
– Не закричишь…
Что-то острое и холодное ткнулось в бок, сердце сжалось до размеров заячьего, горло сдавило душащим комом. Я повернула голову и увидела лезвие ножа. Ой, мамочки! Он сейчас будет убивать меня!? Вот здесь, в трех тысячах километрах над уровнем моря, среди гор, за тысячи верст от родного дома? За что? Почему? Что я ему сделала? Чем прогневила судьбу, которая посылает одно испытание за другим?
– Вы… вы… почему… что вам нужно? – промямлила я.
Меня трясло так, что кресло подъемника начало раскачиваться от моей дрожи.
– Ничего особенного, – сказал Лже-Данила. – Ты отдаешь мне сумку, я тебе – жизнь.
– Сумку? Опять сумку? На что вам всем сдалась моя сумка? – простонала я.
– Тихо, улыбайся, на нас смотрят, – процедил он сквозь зубы – навстречу поднималось кресло с мило воркующим семейством: папа, мама, дочь.
Если я закричу, позову на помощь, чем могут мне помочь эти мирные люди, висящие над пропастью и уже удаляющиеся в сторону вершины? Кресло тряхнуло, канатка начала круто спускаться, земля приближалась, затем вновь ушла далеко вниз. Я потрогала сумку, длинный ремешок которой, прежде чем сесть на подъемник,