Спастись еще возможно. Игорь Изборцев
Прямой, – обойдусь без фраеров сопливых.
Вечером Кабан притащил маленький телевизор. («Вот тебе и режим!» – с удивлением отметил Прямой). Они смотрели информационную программу по НТВ. С экрана вещал солидный телеведущий.
– Веришь? – скривился Кабан. – Я в детстве так кисель любил, только бы его и пил, а теперь не могу. Тошнит!
– А зачем смотришь его, если не любишь? – поинтересовался Прямой, – переключись на другой канал и – амба.
– У меня чисто профессиональный интерес. Надо иной раз уметь соврать с таким лицом. Профессионал! Вроде фамилия подходящая и говорит без акцента, но ведь не наш, паразит. Враг! Национальный герой Америки! Ему пенсион от Конгресса давно обеспечен, если успеет удрать, конечно.
– Ты что, к аттестации готовишься на очередное звание? – поинтересовался Прямой.
– Не твое дело! – отчего-то обиделся Кабан и выключил телевизор.
Они легли. Кабан повесил светомаскировку и включил маленький ночничок. Прямой оставался прикованным к кровати, но к такому своему положению он уже начал привыкать.
– Послушай, сержант, – спросил он Кабана, – а ты к мертвецам как относишься?
– Я, слава Богу, к мертвецам пока не отношусь, – раздраженно ответил тот.
– Я не в том смысле, – усмехнулся Прямой, – Например, если ночью к тебе придет и встанет возле кровати, что будешь делать? На допрос потянешь?
– Может и потяну. Не знаю еще, не доводилось пока встречать. А что это тебя так мучит? Что, приходят? Видно много у тебя блох за шкурой. В церковь зайди, Сергей Григорьевич.
– А ты как думаешь, поможет? – поинтересовался Прямой.
– Думаю да, – замялся Кабан, – но это не простой вопрос. Свечи поставить, к иконам приложиться, в ящик кое-чего положить – это все делают, как же нам, русским, иначе? Но этого маловато будет, чтобы помогло. Надо и еще кое-что. Предки наши хорошо это знали, по крайней мере, мои. Православными они были. А мы теперь кто? Мы все невесть кто! «Кисель» и ему подобные брызжут слюной. Не нравятся им наше исконное, православное. Подавай им чужое, заморское: пусть плодятся сектанты, как черви грызут тело России. Чем хуже, тем лучше.
– Да ты, братан, политик, а не сержант. Патриот! Хвалю. Мы, кстати, тоже – это без фуфла. И в храм ходим, и свечи ставим, и русскими себя считаем. Отпеваем своих. Знаешь храм Александра Невского? Вот там и отпеваем. На могилах иконы делаем, не скупимся. Кресты носим. Есть у тебя крест, Сержант?
– Есть. Не такой, как у вашей братии, по наследству перешел. А про свое «рыжево» можешь не хвастать, оно на полочке в кухне. Потом получишь. Но зачем тебе так много золота?
– Для уважения.
– То-то. Все у вас показуха. Настоящего-то и нет ничего. И похороны ваши, с кавалькадами «Мерседесов», и монументы гранитные. Видел я настоящих ребят. Никто им не ставил монументов. Просто так безвестно сгинули, без высоких слов, без рисовки. Не просто, конечно – за Родину. Кто-то может быть и не поверит, что это еще возможно – Родину свою так любить. Не за деньги,