Мельница на Флоссе. Джордж Элиот
к ее удивлению, пока она боялась, что они станут журить ее за то, что она убежала из дома, мужчина с узелком остановился и плаксивым тоном осведомился, не может ли она подать медяк бедному человеку на пропитание. У Мэгги в кармане лежал шестипенсовик – подарок дядюшки Глегга, – который она немедленно достала и протянула бедняку с вежливой улыбкой, надеясь, что он проникнется к ней уважением и добротой за проявленную щедрость.
– У меня нет других денег, – извиняющимся тоном сообщила она.
– Благодарю вас, маленькая мисс, – отозвался мужчина, но в голосе его не было того уважения и благодарности, на которые рассчитывала Мэгги, и она даже заметила, как он улыбнулся и подмигнул своему спутнику.
Она поспешно зашагала дальше, спиной чувствуя, что мужчины остановились и смотрят ей вслед, а потом и услыхала, как они громко расхохотались. И вдруг ей пришло в голову, что они могли счесть ее дурочкой; Том же говорил, что коротко подстриженные волосы делают ее похожей на умалишенную, и мысль эта оказалась чересчур болезненной, чтобы быстро забыть о ней. Кроме того, у нее не было даже накидки – только пелерина и шляпка. Ей стало очевидно, что произвести благоприятное впечатление на прохожих ей не суждено, и она даже подумала, а не свернуть ли ей вновь в поля, но только не с этой стороны дороги, чтобы они не оказались владениями дядюшки Пуллета. Она нырнула в первую же калитку, которая была незапертой, и ощутила себя в полной безопасности, пробираясь вдоль живой изгороди после недавней унизительной встречи.
Она любила бродить по полям в одиночестве, где чувствовала себя куда свободнее, чем на проезжем тракте. Иногда ей приходилось перелезать через высокие ворота, но это было меньшим злом; от дома она удалялась очень быстро, и вскоре впереди уже должен был показаться Данлоу-Коммон, или какой-нибудь другой выгон, потому что она слышала, как отец говорил, что вокруг и шагу нельзя ступить, чтобы не оказаться на чьем-либо выгоне. Так или иначе, она очень надеялась на это, потому что уже успела притомиться и проголодаться, а хлеб с маслом мог ожидать ее только в том случае, если она доберется до цыган. Вокруг еще стоял белый день, поскольку тетка Пуллет, сберегая прежние привычки семейства Додсонов, подавала чай в половине пятого пополудни по солнцу или в пять – по кухонным часам; посему, хотя Мэгги и вышла в путь уже больше часа назад, на полях еще не начали сгущаться сумерки, которые могли бы напомнить ей о том, что ночь уже близко.
Тем не менее ей казалось, что она идет уже очень долго и покрыла изрядное расстояние, так что оставалось только удивляться тому, что впереди никак не появляется выгон. Скорее всего, она до сих пор оставалась в пределах богатого прихода Гарум, и ей лишь один раз довелось увидеть вдалеке какого-то работника. В некотором смысле это было даже здорово, поскольку работники могли оказаться слишком невежественными, чтобы уразуметь всю правомерность ее стремления попасть в Данлоу-Коммон; тем не менее, пожалуй, было бы неплохо