Святой сатана. Анатолий Леонов
чадящих низкие сводчатые потолки обители, трудно было дышать, но тихие, молчаливые черницы, деловито снующие по комнатам, казалось не испытывали никаких неудобств. Не проронив ни слова, они словно бестелесные тени возникали и таяли в многочисленных нишах, арках и дверных проемах покоев матери-царицы.
На невысоком каменном возвышении у большой изразцовой печи, в резном кресле из темно-палевого мореного дуба величественно восседала дородная старуха с корявым, битым оспинами лицом, одетая в черные монашеские одеяния. Инокиня Марфа даже в девичестве особой красотой не отличалась. Скорее уж дурнушка с мужскими чертами и грубым голосом. Да и происхождение ее из костромских дворян было далеко не завидным. Как при этом Ксению Шестову удалось выдать за близкого родственника царя первого московского красавца и щеголя Федора Никитича Романова, было для многих загадкой. Поговаривали разное. Неведомо, чьи интересы преследовал и какие договоренности узаконил сей брак, но событие это, на первый взгляд малозначительное, в итоге имело весьма серьезные и неожиданные последствия, до основания перетряхнувшие устои на тот момент достаточно крепкого и весьма самонадеянного государства Московского.
Как бы то ни было, но справедливость требует сказать: что бы ни лежало в основе их союза, семья Романовых получилась крепкой. Жили без большой любви, но в добром согласии. Шестерых детей родила Ксения Федору, однако пережить младенчество выдалось лишь двоим. Старшая – невзрачная и хворая Татьяна, наскоро выданная за князя Ивана Михайловича Катырева-Ростовского, по малому времени после свадьбы слегла и вскорости отдала Богу свою тихую душу, оставив опечаленного супруга бездетным вдовцом. Только четвертый по счету, любимый, трепетно опекаемый матерью и многочисленными тетками Мишаня пережил смутное лихолетье, ошеломившее русскую державу. Уцелел там, где сгинули многие более знатные и, вероятно, более достойные, но менее приглянувшиеся слепому провидению соискатели пошатнувшегося престола. Когда Господь не спешит быть узнанным, он являет миру свою волю посредством случая! Михаил Романов весьма неожиданно для многих был провозглашен русским царем! То, чего десятилетиями интриг и заговоров добивался для себя его отец, Михаил получил почти без борьбы и без особого желания со своей стороны.
Государь утомленно откинулся на спинку просторного резного кресла из позолоченного ореха. Юная монастырская послушница с предельной осторожностью помогла пристроить больные ноги молодого царя на бархатные подушки, стопкой лежащие перед ним на полу и, поклонившись сперва матери, потом сыну, молча скрылась за дверью. Царь погладил себя по мучительно ноющему колену и посмотрел на мать. Взгляд его был изнурен и кроток.
– Не по душе мне наш разговор, матушка. Не понимаю я вас! – произнес он с укором, продолжая недавно начатую беседу.
Инокиня Марфа нахмурилась и в сердцах ударила посохом об пол.
– А понять меня, Миша, несложно, – произнесла она грубым, слегка дребезжащим, словно треснувший церковный колокол, голосом.
– Жениться