Хам и хамелеоны. Вячеслав Борисович Репин
провел эту черту оседлости? Кто приковал его к клочку убогой земли, пусть роднее ее на белом свете ничего нет, – к земле, которая большинству простых смертных сулит одни тяготы и разочарования? А ведь так покорное большинство и перебивается всю жизнь, до гробовой доски.
Всё это казалось беспроглядным, несправедливым, постылым, да и просто убогим в сопоставлении с настоящими возможностями, которые еще недавно открывались перед ней и которые Павел так ярко и убедительно расписывал – в тот момент, когда она еще во что-то верила… – уговаривая ее плюнуть на всё и махнуть в Америку.
Пресловутые контрасты – между желаемым и действительным – Маша научилась различать с первого дня приезда на собственном горьком опыте. С самого начала пришлось перебиваться скудным заработком. Средства к существованию Павлу приходилось в буквальном смысле добывать. Четвертинов уверял, что если бы не она, Маша, он давно бы уехал на Аляску, как в первый приезд. Таких, как он, там брали на рыболовные суда. Пару месяцев покорячишься, повкалываешь на разделке рыбы, стоя по колено в маринаде из чешуи и требухи, заработаешь тысяч десять – и живи себе на эти деньги полгода как у Христа за пазухой…
Благодаря случайному стечению обстоятельств Павлу всё же удалось начать самостоятельную коммерческую деятельность. На пару со своим приятелем Мюрреем, наполовину русским и на десять лет старше Павла, они стали приторговывать коллекционными мотоциклами. Приводили «одры» в порядок и продавали мотофанатикам. Со временем начинание обещало приносить неплохой доход. На некоторые модели, более редкие, удалось найти покупателей даже в Москве. Но львиную долю заработанного приходилось вкладывать в оборот. На жизнь оставались крохи. Ограничивать себя приходилось буквально во всем, даже в покупке хлеба и картошки. Благо везло с жильем. Квартиру в Бруклине сдавал им Еремин, экс-москвич, потом израильтянин, а затем американец, отправившийся в Москву, как когда-то из Москвы подавались на Север – за длинным рублем, промышлять куплей-продажей.
Сидеть у Павла на шее Маша не хотела. По рекомендации подруги с лета она начала давать уроки: учила детей рисунку с натуры. Когда же ученики разъехались на каникулы, ей удалось устроиться на работу официанткой в японский ресторанчик в Гринвич-виллидж, где до нее трудилась подруга. Та подыскала себе что-то получше и порекомендовала Машу на свое место.
Знакомые Павла однажды пристроили ее гидом в компанию московских дельцов, возвращавшихся домой со «всемирной» конференции, проходившей в Филадельфии. Дельцы задержались в Нью-Йорке, чтобы «посорить деньгами».
Тип россиянина-нувориша – давно не такая уж невидаль. Вполне понятный биологический вид, по-своему социальный и на редкость жизнеспособный, но строго в рамках своей естественной среды обитания. По сути – животное… Ее старший брат Николай был если и не таким, то немногим лучше. Он слишком давно варился в этом котле и уже давно носил на себя отпечаток этого нового мира. Отчасти