Женщина при 1000 °С. Халльгрим Хельгасон
сейчас идет проверка, она знакома с телефонной секретаршей, в другой фирме надули ее саму, а в третьей она знает любовницу директора; а те дамы, которые регулярно улыбаются нам с фотографий на первой полосе, со своим котом или раком – все сплошь ее одноклассницы. Стоит только подсказать ей ключевое слово, например, «усыновление детей», «Доррит»[50], «семейство Бьергоульвов»[51], и она целых сорок минут будет вещать на эту тему, не давая мне вставить слово. Но больше всего ее интересуют кулинарные рецепты, а также дни рождения – эти масштабные бабьи сходки; она способна часами распинаться на эти темы передо мной – женщиной, которая не печет на Рождество пирогов и страдает аллергией на дни рождения.
Хуже всего было минувшей весной, когда она вышла в «декрет» в связи с рождением восьмерых щенков и целый месяц сидела дома. Иногда, пока она зависает возле меня, мне удается немного поработать в Yahoo! (эта поисковая система мне нравится больше, чем Google, – она точнее); но должна признаться, обычно я жду не дождусь, пока она выйдет из гаража, хотя и не подаю виду, – после всего, что она для меня сделала, это было бы некрасиво. Но это говорит о том, что я не могу считаться одинокой и не могу, в отличие от многих других инвалидов, выканючить себе пособие по скуке. В Италии я узнала, что parlare troppo[52]считается легальной причиной для развода в судах как высшей, так и низшей инстанции, но Гвюдйоуну, по-моему, хватает того, что он просто уезжает.
24
Крачка
1947
Конечно, я далеко не сразу пришла в себя после той трагедии на гнездовье крачек, молва о которой быстро разнеслась по всем островам, а потом и по стране. На пристани на Флатэй на меня порой зло смотрели как почтенные дамы, так и нецелованные барышни. Работница Роуса постаралась растрезвонить «правду» везде. В некоторых кругах меня даже стали называть «Крачка». И все же я не могла признать свою вину. Это было не то же самое, что «убийство по халатности». Хотя, если честно, это был вопрос не столько юридический, сколько умозрительный. Что само по себе страшнее: когда интересный человек умирает со скуки или когда скучный человек решает умереть?
На танцах в Клубе жителей Брейдафьорда[53] ко мне полез скандалить пьяный парень:
– Ты убила моего брата!
– Он опять родится, вот увидишь!
25
Отель «Исландия»
1928
Мой отец – Ханс Хенрик Бьёрнссон, старший сын Свейна и Геогрии Бьёрнссонов, которые потом стали президентской четой в Бессастадире. Он родился в 1908 году и был на четыре года младше мамы, Гвюдрун Марсибиль Сальбьёрг Саломонсдоттир. Она была дочерью вышеупомянутой Вербьёрг Йоунсдоттир с острова Стагльэй и ее сожителя Саломона Кетильссона с острова Хергильсэй, который утонул в Шторм 1927-го года.
Маму всегда называли «Маса». Она носила три имени в честь трех женщин, которые лучше всего относились к бабушке: «Поскольку у меня утроба такая малоурожайная,
Доррит Мусайефф (род. 1950) – уроженка Израиля, супруга Оулава Рагнара Гримссона, президента Исландии.
Семейство крупных исландских бизнесменов, деятельность которого была особенно заметна в экономической и общественной жизни страны в докризисные годы.
Много говорить
Клуб жителей Брейдафьорда в Рейкьявике – место встреч жителей Брейдафьорда, переехавших в столицу. В описываемое время он славился своими вечерами с танцами.