Воспоминания жены советского разведчика. Галина Александровна Курьянова
при каждом новом авторе, о том, как «Черная кошка» обчистила того или иного барыгу, «делового» человека-махинатора, и при этих рассказах в подтексте почему-то слышалось «вот удальцы!», капелька злорадства и облегчение от того, что это, слава Богу, тьфу-тьфу!, случилось не с ним, так как «джентльмены удачи» не брезговали не только богатенькими, но, не смущаясь, обчищали и жилье рядовых ростовчан. Думаю, что под эгидой матерых бандитов, а они точно были, работали обычные квартирные воры и гоп-стопники. Ведь после возгласа: «Ша! Черная кошка!» только лапки кверху и все, если жизнь дорога, а потом уж решай, кто сдохнет первым ишак или эмир.
Особенно часто и удачно уличное ворье охотилось за меховыми манто. Самыми модными считались каракулевые саки из дымчатого и коричневого ягненка и мутоновые, эта облегченная цигейка появилась из Европы. Гопники не гнушались, если не стащить шубку с объекта, то просто вырезать острыми бритвами-писками из манто ленту меха. Это обычно происходило в плотной толпе трамвая или при выходе из кинотеатра после просмотра очередного трофейного фильма. Вот такие умельцы, не хуже Кирпича из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», там, кстати, и банда фигурирует под тем же именем.
Но эти перехлесты были уже позже, в то время, когда люди более-менее оперились, оделись, отъелись. А 1944-1946 гг. был голод-голод-голод и полное обнищание. Только мама, художник-модельер, во время войны научившаяся шить все: от армейского ватника до шифонового нижнего белья и кожано-меховых изделий, и все это шилось на бабушкиной швейной машинке «Зингер» с одной единственной иголкой и лапкой, только мама и спасла нас от голода. Причем, в прямом смысле этого слова, мы уже стали пухнуть, наливаться водой, кожа становилась глянцевой и приобретала голубовато-синюшный оттенок. Попытались однажды есть картофельные очистки, но нас так рвало и выворачивало, что в следующий раз ослабевший организм смог бы этого не выдержать. Отец буквально опустил руки, работы не было, он просто потерял волю. Мама же взяла в узелок нитки, ножницы, иголку и пошла по хуторам обшивать казачков и казачек.
Происхождение самого слова «козак», «казак», «кайсар» туманно. Некоторые исследователи связывают это понятие даже с дикими козами, на которых вольные обитатели степей когда-то особенно ловко охотились. Но слово «казак» непременно соединялось со словами «удалой, смелый».
Положили основание донскому казачеству беглые крепостные, свободолюбивые старообрядцы от Никона, те, что пострадали от татар. Такие вот, ищущие свободы люди, собирались в станицы или ватаги, шли искать себе счастья и доли на Тихий Дон.
Предполагают также, что это были потомки степняков-хазар или козар, т.к. по-татарски «гозак» или «гузак» – это легковооруженный конный воин без доспехов, без кольчуги, без шлема, в общем вей-ветер, добывает себе всё сам, предприимчивый и вороватый, но не лишенный смекалки, ловкости и смелости. Потом уж к козарским ватагам понемногу присоединялась «голота» или «голытьба», беглые крестьяне