Воспоминания жены советского разведчика. Галина Александровна Курьянова
и, действительно, в дальнейшем я все-таки явно себя недооценивала, благодаря такому воспитанию, но слишком уж закомплексованной, слава Богу, не стала. Возможно, родители воспитывали меня от противного: они видели, что я быстро тянусь вверх, взрослею, хорошею, и таким образом пытались отвлечь мое внимание как можно дольше и дальше от противоположного пола. Впрочем, на этом воспитание и заканчивалось: хотя бы накормить, обуть, одеть, обязательно проверить часы прихода домой с гулянья (особенно это ужесточилось с возрастом; куда денешься, приходила в указанное время, иначе другой раз будешь сидеть дома) – и достаточно. Остальное, учеба и мораль, возлагались на школу, а уж школа старалась!!!
Что касается жестких часов возвращения домой, то время прибытия с гулянья считалось, когда ты появлялась с ухажером у дома, там можно было еще полчасика добавить на прощальные ужимки, ведь по моим понятиям я уже была дома. Но здесь наблюдались тонкие нюансы: окна нашей квартиры выходили как раз на улицу, куда я и подходила с кавалером, причем это место всегда освещалось ярким фонарем. К назначенному часу моя мама, а то и сестричка уже торчали у окна на втором этаже и с любопытством рассматривали парочку. Иногда, для того чтобы не только видеть, но и слышать, о чём воркуют голубки, мама становилась на широкий подоконник и высовывала голову в форточку. Небольшого росточка, полненькая и в коротенькой ночной рубашечке с тоненькими бретельками (сшитое из белого ситчика, это прямоугольное изделие именовалось роскошным словом «комбинация»), она при электрическом освещении очень хорошо просматривалась в высоком окне. Однажды зимой она привычно взгромоздилась на подоконник и просунула голову в форточку. Видимо, ничего интересного и тем более предосудительного не увидев и не услышав, мама хотела ретироваться по-английски, но ее голова вдруг застряла в узком отверстии форточки. Так иногда бывает, когда неудачно повернешься и потянешь туловище чуть в другом направлении. Вот тут-то и случился конфуз: голову она сама не повернет, вытащить не может, позвать кого-нибудь находящегося внутри дома невозможно, мне тоже ничего крикнуть нельзя – зрелая женщина находится совершенно в безвыходном и смешном положении: полуголая, а голова на улице! Как черепашка головой крутит-крутит, а под панцирь никак не спрячется и потом почти раздетая, морозный воздух окончательно пробирает под «комбинацией»! На улице-то зима, холодно! Меня смех душит, я фыркаю невпопад, ухажер ничего не понимает, он-то спиной стоит к этой уморительной живой картине.
Ну, я быстренько свидание свернула, побежала домой вызволять не в меру любопытную мамашу. Мне еще за мое доброе и попало под горячую руку, «нечего, мол, прощаться по полчаса, тебе сказано в десять приходить, так изволь уже дома быть в должное время!». Правда, этот опыт пошел маме впрок, а мне на пользу: мама свои бдения у окна не прекратила, но в форточку уже не высовывалась. Кстати, ее привычка и мне была отчасти выгодна: если ухажер мне не нравился, то я скромненько ставила его в освещенный электричеством