Воспоминания жены советского разведчика. Галина Александровна Курьянова
шлем римского легионера и носить такую прическу было довольно тяжеловато, но, конечно, красиво. С одной стороны, я гордилась своими косами, а с другой – умилялась и чуть ли не завидовала своей соученице Лариске Скибенко, самой высокой девочке в классе, 170 см (я вторая стояла на уроке физкультуры – 167 см, мы считались неприлично длинными, и обе немного сутулились), тонкой и изящной шатенке. Ее короткие, вобщем-то реденькие волосики, ежевечерне накручивались, утром тщательно расчесывались и прическа, круглая как одуванчик, была готова. «Скиба» (мы почему-то звали друг друга кличками от сокращенных фамилий: я, например, была «Зёма») тоже доказывала учителям и даже нам, что де-да! такие волосы у нее от рождения. Ну и пожалуйста, пусть от рождения…
Жизнь в школе кипела! Было создано множество кружков: «Юный… математик, химик, биолог…, литературный, спортивный, драматический.
Кто хотел более углубленно развивать свои способности или наклонности, мог совершенствоваться в Доме пионеров или городских кружках, секциях, клубах. Времяпрепровождение детей и подростков было под контролем пионерских и комсомольских организаций. И знаете! Это было неплохо! Дети не болтались по улицам.
В городе также кипела культурная жизнь. Работали театры, филармония, цирк, приезжали московские артисты. В Ростове жил писатель К.М.Станюкович, когда-то работал в ростовском порту Горький, драмтеатр сначала возглавлял Ю.Завадский, здесь прошла студенческая жизнь Солженицына. Шолохов жил рядом с городом. Приезжал концертировать Ростропович. Ростовская оперетта всегда была переполнена.
Мы пересмотрели весь репертуар театра, и не один раз, т.к. там работала капельдинером бабушка нашей одноклассницы. Наш класс заучил все роли, и в школе на переменах мы их перепели и перетанцевали. Кроме того, нам иногда даже давали костюмы и парики из театра. Уж не знаю, что предпринимала бабушка-капельдинер, но парики и длинные на кринолине платья нам иногда перепадали. Из чувства брезгливости чаще всего мы ими не могли пользоваться: «роскошные» платья при ближайшем рассмотрении оказывались из дешевого ситца или сатина, а парики напоминали паклю (видимо, из нее и были изготовлены), были замусолены и пахли состарившимся прогорклым салом. Мы перестали озадачивать родственницу одноклассницы и обходились тем, что имели сами, наши подруги, свои и их знакомые. Если для спектакля было что-нибудь надо, то все выпрашивалось, вымаливалось, вытребывалось у своих близких и даже учителей. Некоторые костюмы сооружали сами, часто нам помогала моя мама.
Мне доставались мужские роли – ведь я была высокого(!) роста – Эдвина, князя Данилу, Янко и кого там еще и была основным «мужским» кадром в драмкружке. Мне это очень нравилось, мысленно видела себя артисткой, но мне казалось, что артистами бывают какие-то особые люди, куда уж мне! В моем девчачьем менталитете актриса – это существо, каковым я себя не считала, выдающееся, необыкновенное, нечто эфирное. Однако в кружке играла