Вахта Барса. Петр Альшевский
перцовку можно принимать в любых случаях. Мне нужен отдых. У меня в комнате вздулась штора.
За ней прячутся.
Никого там нет, не пойду смотреть. С прилипшей к спине простыней, с удивлением, близким к шоку; Иван Барсов родился на Полянке в просторном доме с магазином похоронных принадлежностей.
Сентиментально прогуливаясь по незначительно изменившимся местам, он закисает, con spirito преображается, ставка на секс не принесла ему счастья, с ним входят в контакт гуманоиды, подите прочь. Не до вас. Я к людям.
– Вы вот мне, мне, вы мне…
– Пьете? – спросил Максим.
– Э-эээ, – протянул Иван Барсов.
– Изысканность и неприхотливость?
– ….
– Молчите, значит думаете, – заметил Стариков.
– Я обращаюсь по делу, – сказал Иван. – Меня изводит, прижимая, мочевой пузырь, клыкастый зверь… возникшая необходимость толкает на поступок, где бы тут отлить, вы курсе, где лучше? Скажите и вам не придется жалеть – я удалюсь, не нанося увечий. Куда мне? Расскажете?
– Не откажу, – усмехнулся Максим.
– Спаситель! – воскликнул Иван Барсов.
– Двигайте за мной, – сказал Стариков. – Я направляюсь по той же надобности. Запоминайте маршрут, обратно вам идти одному.
– От всей души, восторженно, благодарно… Хэлло, Макс!
– Здорово, Иван. Как говорил бы я, будь юристом: «Есть буква закона и цифра в конверте» – подойдем к нашей встрече амбивалентно. Не беря высоких нот, но и не гнусавя с неисчерпаемой загадочностью. Безрадостный покой и трясущиеся колени. Не выпуская штурвал, не играя в лошадки. В запасе у нас всегда остается отношение к миру с точки зрения дзэна.
Иван Барсов. Доверенное лицо Семена «Ракеты». Жировик на скуле – он тоже хороший, он тоже твой; увидев черную кошку, Иван плюнул через левое плечо, попадая в физиономию тянувшегося к девушке амбала; передо мной темнеет, отчего же, вроде бы утро, с причала в лед, с разбега об толщу, не пробил, отключился сухим. Ты не забыл. Мы виновны. Говоря: «Подлей в кофе кипяточку», я имею в виду «плесни коньячка».
Избавлением от венерических недугов тогдашний амбал обязан своей импотенции. Успокаивающая его деточка еще не пришиблена свойственной ему откровенностью. Метро «Белорусская» в ту сторону?
В ту. Но очень далеко.
Я хочу слушать нормальный авангард, не уставая повторять: в столице живет разное. Не разное гадье – разные люди. Делающие карьеру, переступающие через трупы, сбивающие прямизну, принявшие обет нищеты, отошедшие от навязываемых магистралей. Их потянут за ниточки, и они, оскалившись, перекусят. Из мамы в путь, на ночь глядя под ливень, дергая за собой на цепи переворачивающуюся будку, отодвигая рукой клювы стервятников; тусовщицам невдомек насколько гордые у нас сердца, правительственный кортеж заворачивает, а за углом человек – едва-едва продвигающийся вкось. Небольшого роста, в спадающей