Десять вещей, которые я теперь знаю о любви. Сара Батлер
что еще? Маргарет приходит три раза в день, меняет катетер и все остальное. – Сестра морщится при слове «катетер». – Тилли наготовила гору еды. И теперь ты здесь. – Она улыбается, но, по-моему, это больше похоже на гримасу. – Так что по утрам я буду работать, а сюда стану приходить после полудня.
– Я прилетела так быстро, как только смогла, – говорю я. – Улан-Батор – это чертовски далеко отсюда, знаешь ли.
– Я и не сомневалась ни на минуту, – отзывается Си. – Просто сказала, что теперь ты здесь…
– Может, ты почитаешь ему, Алиса? – Тилли ставит на стол три тарелки с кексами и три чашки кофе. – Ему бы это понравилось. Ты ведь так хорошо читаешь вслух.
Она садится и смотрит на меня с мольбой в глазах.
– Главное – все время быть рядом с ним, чтобы он чувствовал, что его любят, – произносит Си.
– Его и так любят.
Отламываю верхушку кекса и надкусываю ее, оглядывая отцовскую кухню. Она старая, еще из семидесятых, наверно. Плита стоит отдельно, вытяжка висит высоко над ней. Шкафчики из белых стружечных плит, по краям обитых сосной. Кухня не из тех, о каких грезят мои ровесники. Ни тебе гранитной «рабочей поверхности» из Италии, ни португальского кафеля на стенах, ни двойной раковины со смесителем, который можно вытащить, чтобы промыть углы. Пол покрыт линолеумом – тем самым, что никогда не выглядит чистым, сколько его ни отдраивай. Словом, это кухня старика. И она мне нравится. Но я все думаю про цвет папиного лица.
– Ему стало так плохо всего за две недели? – спрашиваю.
Си протягивает руку к тарелке с кексами, но тут же отдергивает ее.
– Мы позвонили тебе, как только узнали диагноз, если ты об этом, – говорит она.
– Он и до этого терял в весе, – добавляет Тилли. – Но не так чтобы заметно. И пару раз, когда я была рядом, он выглядел уставшим. – Сестра качает головой. – И все. А потом он позвонил нам уже из больницы.
– Он ведь наверняка знал, что с ним что-то не так, – говорю я. Тилли берет второй кекс и разворачивает обертку. Я смотрю в чашку с кофе. – Он же врач, черт возьми! Хирург. Он много знает о… здоровье.
Си постукивает пальцами по столу.
– Он курит, Алиса. И пьет.
Я шумно втягиваю воздух.
– Алиса, может, расскажешь нам о своей поездке? – предлагает Тилли.
– Не сейчас.
Отпиваю кофе. Слишком слабый. Подхожу к раковине и выливаю остатки. Кухонное окно выходит в сад: скучный прямоугольник, заросший травой. Клумбы по углам газона все в сорняках. Отец скорее домосед. Когда я думаю о нем, на ум приходят обитые деревом стены, книги, шорох расправляемой газеты. Наблюдаю за тем, как дрозд скачет по газону, замирает, утыкается клювом в землю. Слышу, как мои сестры поскрипывают стульями, и представляю, как они переглядываются; Тилли делает знак Си, чтобы та промолчала.
– Они живут в шатрах, – говорю я, не оборачиваясь от окна. Голос звучит громче, чем я рассчитывала. – В Монголии люди живут в шатрах. Каждые три месяца они собирают все свое добро, грузят на верблюдов и отправляются куда-то еще.
– И зачем