Тысяча и одна ночь отделения скорой помощи. Батист Болье
счастью, он правша.
Уточнение: месье Ахаву не придется отказывать себе в одиноких удовольствиях, даже если касса взаимопомощи закроется.
В приемном покое сидел пациент и жевал батончик “Марс”.
– Месье, что у вас?
– Большой палец на руке вывихнул.
Мимо провезли носилки с месье Ахавом и его окровавленной культей.
– Палец подождет, – проговорил мужчина, побледнев и засовывая в карман батончик. Иногда все слишком страшно и происходит слишком быстро. И ненароком скажешь бог знает что. Нельзя привыкнуть к тому, что рука валяется отдельно от тела, а тем более в пакете из супермаркета.
9 часов,
внизу, бокс 3
Мадам Медея принесла пятимесячного сына. Всего пять месяцев, а уже двенадцать килограммов.
Пытаюсь в этом чудище разглядеть младенца.
– Как вы его кормите?
– Из бутылочки.
Из бутылочки – это хорошо. Многовато молочной смеси – это еще ничего. А если вы ему в молоко мед добавляли и поили кока-колой из той самой бутылочки, то ни один врач этого не одобрит.
– Почему кока-колой, мадам?
– Он от нее лучше засыпает.
И молочные зубы у него, едва прорезавшись, сразу почернеют… Мне хотелось спросить, не покупает ли она ему сигареты “Житан” без фильтра и не варит ли двойной эспрессо. А может, дает хлебнуть виски с утречка?
Малыш лежал голый. Мамаша с гордостью воскликнула:
– Вы когда-нибудь такого видели?
Я подумал: “Да, в зоопарке!” Помолчал, потом произнес:
– Таких здоровых – никогда.
Усадил мамашу на стул и принялся объяснять все с самого начала.
10 часов,
наверху, палата 7
Мне хотелось выпить кофе или выкурить сигарету, но вместо этого я пулей помчался к ней.
Жар-птице перевалило за пятьдесят. Ее красота ушла. Хотя и страшилищем она не стала. Она была очаровательна. Сдержанна. Когда она начинала говорить, то словно загоралась изнутри и становилась неотразима.
– “Между колоколен протянул я канаты, между окон протянул гирлянды, от звезды к звезде – золотые цепи, и вот я танцую”[11].
– Это Рембо, – узнал я. – Написав эти строки, он бросил вызов абсолюту.
– Но все равно умер, – ответила она.
Эта женщина получала удовольствие от жизни. Получала удовольствие и много смеялась: в уголках глаз у нее лучились “гусиные лапки”.
Из-за лечения волосы у нее выпали. Только на макушке сохранилось несколько пучков, таких маленьких, что даже цвет не определить. Скорее всего, наполовину седых. В зеркально гладкой коже между ними отражался свет неоновых ламп.
– Раньше я терпеть не могла детективные сериалы. Они мне отомстили: теперь я похожа на Коджака.
Я решил ее поддразнить:
– Вы к нему слишком жестоки!
Иногда она закрывала глаза. Если бы не частые движения век, можно было бы подумать, что она спит.
– О чем вы думаете?
– О сыне. Перестань выкать.
– У вас есть новости?
– Вулкан
Рембо Артюр. Озарения. XII. Фразы. Перевод Михаила Кудинова.