Стальной Кваки. Денис Александрович Игумнов
лежащим у стен, на которых висели полки, заполненные инструментами, баллончиками с герметиками, краской, Егора привезли в гараж. Наверняка, частный гараж, принадлежащий кому-то из захвативших его в плен бандитов. Предусмотрительно из гаража вывели машины, убрали всё лишнее, могущее помешать допросу. И то, что Егору предстоит пережить допрос, он не сомневался. К стулу, прикрученному болтами к бетону, его приковали, а не привязали. Как ни напрягал мышцы Егор, освободиться ему не удалось. Тело не слушалось: ныли плечи и икры, разламывалась от тупой боли голова, но Егор продолжал работать над путами, не теряя надежды освободиться. Возможно, в конце концов, это ему и удалось бы, если бы у него в запасе было достаточно времени. Времени у Егора, к сожалению, не оставалось, слишком долго он валялся без сознания.
Пойманную на загородном шоссе зубастую рыбку в садке подземного гаража выдерживали в течение шести часов. Прошла ночь, наверху встало ласковое июньское солнце, проснулись птицы, а за Егором пришло зло. Где-то заскрежетала железная дверь, послышались низкие, словно и нечеловеческие, голоса: в гараж-мастерскую спустились четверо мучителей во главе с маленьким крепышом в белом халате. Среди сопровождавших его рослых бандитов, одетых в пиджаки и лёгкие куртки, их предводитель выглядел настоящим карликом. Подойдя к Егору, четверо мордоворотов встали вокруг него, а белый халат, приблизившись вплотную, заглянул в лицо и обрадовался:
– Проснулся!? Вот хорошо! Ну давай мы тебя сейчас полечим, – урод, пообещав Егору лечение, два раза слюняво причмокнул. Видно, идея «лечения» ему самому ужасно нравилась – возбуждала аппетит.
Отвечать на такое приветствие Егор не нашёл нужным, знал он таких упырей, последнее слово всегда оставалось за ними. И морда мерзкая, как у гоблина, – нос, сплюснутый в утиный клюв, толстая кожа, покрытая сетью красных капилляров, прямоугольные глазки, карие с грустно опущенными внешними уголками, практически отсутствующие брови и рот – самое выразительное, яркое, что выделялось на квадратном лице дознавателя, был огромный, в мясистых, ярких, будто густо накрашенных розовой помадой, мокрых губах. При каждой фразе, произносимой Гоблином, он причмокивал, как кровосос при виде пульсирующей на шее ребёнка синей жилки.
– Неразговорчивый, а? – за словами последовало: «Чма чма».
Из чемоданчика, принесённого с собой, фальшивый санитар выложил на верстак несколько свёртков-поясов с инструментами своего гадкого искусства. Развернув пару тревожно звякнувших свёртков, Гоблин отошёл в сторону, чтобы показать стальные сокровища Егору.
– Видишь, что я для тебя приготовил?
Егор видел. На замшевой подкладке в кармашках лежали буры, скребки, щипцы, крючки и ещё бог знает что – затейливое, острое, опасное.
– Постой, – один из быков поднял руку, выставив лопату ладони перед собой. – Он сказал, что нужно, прежде чем ты начнёшь, задать вопросы.
– Ах да, вопросы. Ха ха ха, – Гоблин сделал хитрое выражение лица. – Я забыл. Зачем