Популяция. Аня Коцерикова
Олег так и видел этого пацана. Вот лежит он на кровати лицом вниз и тихо плачет. Аккуратно, чтобы не напугать, подошёл, погладил, перевернул и заорал! Орал так, что стёкла зазвенели. Миша, вбежал, увидел белого и, кажется, седеющего напарника.
Как он мог плакать! Он же синий, твёрдый, под ним чёрная липкая лужа, его ротик навсегда открылся в кашле, глаза застыли выпученными и перепуганными. Мёртвые не плачут. Олег сел на пол. Чувствовал, будто он везде опоздал, будто жизнь ему оставили только, чтобы он теперь обо всём как следует успел пожалеть. Но тут он снова услышал нытьё. Из-под кровати же! Уже не осторожничая, он откинул простыню и посмотрел в темноту. Всхлипывая и прижимаясь к полу, к нему выползла собака. Тощая, беспородная псинка лизала Олегу пальцы. В первый раз он увидел собачьи слёзы. Они стекали по морде и капали на холодный пыльный линолеум.
– Пошли отсюда.
В горле пересохло. Олег расстегнул куртку, взял пса на руки, прикрыл полой и вышел. Пальцы гладили тонкую горячую шкурку под ошейником. В коридоре он мельком взглянул в зеркало. Кажется, свои слёзы он видел тоже в первый раз.
5.
Заход в мёртвую квартиру Олега придавил. Стоило закрыть глаза, как всплывало жуткой заставкой синюшное лицо мальчика с открытым чёрным от крови ртом и мутными бусинами навечно перепуганных глаз. Собака, которая всё время проводила возле Олеговой руки не могла развеять морок. Миша пытался, но тоже не мог. Олег лежал на диванчике в будке, пялился на огонь в буржуйке и дул пиво. Выходил покурить, отлить, посмотреть на пролетающие снежинки и снова возвращался в безопасное состояние ветоши.
Михаил убегал каждое утро. Осматривал дома, носил еду и питьё, забрался в аптеку и нагрёб чемодан лекарств. «Не хватало ещё сначала выжить, а потом сдохнуть от какой-нибудь дрисни!» – аргументировал он. Хотя Олег его не спрашивал. Лежал. Собаку и ту Миша кормил.
День на третий Михаил не выдержал.
– Хватит уже давить диван, ты тут всю жизнь лежать собрался? Надо искать машину, слить бенз и ехать. Должны быть ещё где-то люди. Может вообще только Батыйск вымер, а всех других вылечили. Ну тупо так лежать в будке и бухать. Хватит жалеть себя, чо ты раньше мёртвых не видел?
– Детей не видел…
Олег не хотел признаваться деятельному мусору, что ему хочется орать и выть как баба от увиденного, от мысли, что почти в каждой квартире на кроватках лежат вчерашние живчики. Не то чтобы он любил детей. Олег не мог собрать в своей голове слово «ребёнок» и слово «смерть» и поставить их рядом в одно предложение. Так не должно быть. В сознании его это было самое противоестественное. И поэтому самое страшное.
– Есть живые дети. Сирот сейчас представь сколько. Если много людей заболели, то их выжившие дети с кем сейчас? – Миша хотел заехать с той стороны, где товарищ хоть капельку слушал.
– Отъебись!
И Олег повернулся спиной. Собака прыгнула к нему на топчан, прижалась и тихонько заскулила. Михаил только усилил напор.
– Давай найдём тачку, поедем, может дом найдём пустой,