Картавый мальчик. Олег Миллер
вам будет угодно. Это у вас в анкете – имя, фамилия, отчество…
Влад говорил и при этом с тоской смотрел мимо неё, куда–то поверх огромных сосен или ещё дальше – в вечернее небо, в космос.
– А я Лика, – громко сказала она, пытаясь тем самым вернуть его из космоса за столик, и дальше попросила:
– Пожалуйста, Влад, когда говорите со мной, не выбирайте слова. Прошу вас очень, не делайте этого, ведь вам, наверное, трудно.
– Что ж, Лика, мне, как и Петг’овичу, очень пг’иятно познакомиться, – живо откликнулся он. – Это так швейцаг’а зовут. И он вас ни с кем не пег’епутал, я думаю, вы ему пг’осто понг’авились сг’азу. – Влад перевёл взгляд с сосен на Лику. – И в этом нет ничего удивительного, должен я вам откг’овенно заметить.
Затем подытожил:
– Счёт выпишут мне, если вас это волнует.
– Вы с этим Петровичем знакомы? – спросила Лика, чтобы хоть что–то спросить.
– Давно знаком, – подтвердил Влад и добавил: – Когда в заведении, где он работает, наглеют и пег’естают готовить и обслуживать людей на должном уг’овне, Петг’ович пег’еходит в дг’угой кабак. Более пг’иличный, по его мнению. Я тоже пег’ехожу, чтобы питаться, вслед за ним.
– Что же он тогда с вами так неласков? – удивилась она.
Влад энергично затушил свой окурок в пепельнице и пояснил:
– Он евг’ей, хоть и Петг’ович. Считает, что я непг’авильно тг’ачу деньги. Не на то, и не на тех.
– Но вы же тратите свои деньги! – ещё больше изумилась Лика.
– Совег’шенно вег’но, – согласился он. – Но ему всё равно жалко. И мои деньги, и меня.
– Почему же ему вас жалко?
– Он меня как–то спг’осил: «Скажи, сынок, не бедствуют ли твои родители и близкие тебе люди в то самое вг’емя, когда ты в кабаках несколько тысяч каждый раз оставляешь?» Я ему по пьяни и пг’изнался: батя, кто мой отец, я никогда не знал, а матушку совсем не помню. Хотя, знаете, Лика, она меня целых тг’и месяца своим молоком ког’мила, грудью. Всё вг’емя пытаюсь это вспомнить, но никак не могу. Говог’ят, это невозможно, в пг’инципе. Слишком был тогда мал. Меня бабка и двое дедов воспитывали, нет уже в живых из них никого.
Толстая и какая–то вся домашняя официантка по очереди принесла и поставила на лавочку рядом с их столиком два начищенных медных тазика, положила белоснежные полотенца. В тазиках плавали дольки лимона и какие–то лепестки.
Влад встал, с удовольствием ополоснул лицо и руки. Лика тоже стала мыть свои ладошки.
На столе тем временем появилась еда – салаты нескольких видов, оливковое масло прямо в бутылке, коньяк, виски, разное вино, чёрная и красная икра в стеклянных банках, много зелени, мясо, рыба, рис и гречка на гарнир. Кое–что из этого подали почему–то даже в сковородках.
– Теперь я понимаю вашего Петровича. – Лика с недоумением посмотрела на стол и его сервировку. – Это же просто невозможно всё съесть и выпить. Зачем же портить дорогие продукты?
– Да вы так, Лика, не волнуйтесь, – прикурив новую сигарету, сказал Владик. – Водитель всё упакует, отвезёт на базу.