Магнолии были свежи. Софья Игнатьева
взволнована, и все время говорила о своем бесчестном поступке по отношению к своему новому знакомому. Из сбивчивых рассуждение Аньеза мало что смогла понять, но одно оставалось неизменным – Мадаленна переживала. И последний раз такой живой она ее видела лет пять назад, когда она выиграла олимпиаду в последних классах школы. Что-то новое загорелось внутри ее дочери. И Аньеза была этому только рада. Волнения Мадаленны были очень милы, это стало понятно немногим позже, она искренне волновалась, что таким образом предала общение мистера Гилберта, раз не рассказала ему, в каком университете она учится. Значит, она его обманула, ввела в заблуждение. И первый раз ее дочь захлебывалась от того, что она могла потерять общение того, кто ей стал неожиданно близок, ведь какое общение может быть между преподавателем и студентом? Это была еще не дружеская привязанность, но Аньеза сияла и ничего не могла с этим поделать. Ее ребенок, ее милая Мадаленна впервые за долгое время нашла близкого по духу человека, и Аньеза вовсе не стремилась объяснять, что подобное единение не зависело ни от возраста, ни от положения; ее Мадаленна должна была сама прийти к этому.
– Ну же, Мэдди, что ты застыла? – послышался раздраженный голос Хильды. – Читай дальше!
– Извините, Бабушка. – Мадаленна тряхнула головой и еще раз посмотрела на страницу, где чернело знакомое имя. – Профессор прочел лекцию об основе Венецианской архитектуры, после которой все желающие могли задать ему вопросы. – она снова остановилась и присмотрелась к черно-белой фотографии. Все та же улыбка, открытая и мягкая, но в глазах было что-то другое – серьезное, что-то от тех мудрецов на картинах старых мастеров. Она все пыталась представить, как этот человек войдет к ним в аудиторию, откроет тетрадь, и что-то неприятно начинало колоть в груди при мысли, что она не сможет задать любой вопрос. Теперь отрицать не получалось, она слишком привыкла к этим спонтанным разговорам. – Мистер Гилберт прибыл в город не один, а со своей семьей. По словам мистера Гилберта, Портсмут замечательный город, и он был счастлив здесь побывать в очередной раз. Также профессор упомянул, что чуть не заблудился в свой последний раз, когда его машина застряла в лесу, но благодаря помощи своего хорошего знакомого, – тут голос Мадаленны сорвался окончательно, и она чуть не смахнула рукой чашку со стола. – Но благодаря помощи своего хорошего знакомого, он смог найти выход из леса и насладился прекрасными пейзажами. Имя своего хорошего знакомого не упоминается. На данный момент мистер Гилберт крайне заинтересован в старинных фресках собора Святой Агнессы.
– Ты его знаешь, Мэдди?
На этот раз Мадаленна была почти даже рада оклику Бабушки; из-за него она не успела погрузиться в опасные размышления, и, моргнув, посмотрела на Хильду. Та не сводила с нее взгляда, как кобра смотрела на кролика. Но Мадаленна больше не была кроликом.
– Немного, Бабушка. Мне рассказывали о нем в университете.
– Ты не врешь мне, девочка?
– Нет, Бабушка.
– Дай мне газету.
Мадаленна протянула