Собачий вальс. Татьяна Шартэ
как он неблагороден и несправедлив, если бы ты это знала, ты бы не любила его» – думал я.
За ужином Раис Тимурович, основательно захмелев, сказал, что всем страданиям в этом доме настал конец и теперь начинается эра счастья в доме Бежановых. Главное, что надо усвоить – уметь играть по правилам, а лучше не играть вовсе. Хотя бы в чужие игры.
– Отец! Я никогда ни с кем не играю в чьи-либо игры! – возмутился Марат.
– Нет, сын, ты знал, что интересы твои пересеклись с номенклатурой КПРФ, и надо было быть полным ослом, чтобы перейти им дорогу.
– Вам! Вам дорогу, Раис Тимурович. Вы ведь тоже коммунист! – спокойным, но уверенным голосом произнесла Марина. – Лица, заинтересованные в денежных ресурсах партии, не останавливаются ни перед чем, не правда ли? И тогда отцы начинают стрелять в своих сыновей?
Бежанов старший вмиг протрезвел. Все уставились на Марину.
Та улыбнулась, глотнула вина, поставила бокал на стол и со словами: «Я пошутила!» пошла к роялю.
– Мариночка, детка, сыграй нам что-нибудь! – первой нарушила исступлённое молчание Алина Павловна.
– Да, детка, сыграй! – вышел из оцепенения Раис Тимурович.
Марина подошла к инструменту, откинула крышку рояля, аккуратно присела на край стула и сказала:
– Сегодня только Шопен!
Гостиная наполнилась сладкой негой. Это было то самое счастье, которое давно не заходило в наш дом. Марина, казалось, слилась с «Блютнером» в единое целое. Она просила любви, и он отвечал ей. Она отдавала душу, и он принимал её без остатка. Она растворялась в нём, исчезала и прозрачным облаком парила над струнами рояля, соединяясь с тем, что называется восхитительным словом – музыка.
Глава 20. РЕШЕНИЕ
Теперь я уже кое-что понимал. Я уже мог разбираться, как мне казалось, в музыке, в людях, в отношениях. Понял разницу между людьми и животными, и это тяготило меня. У людей всё продается и покупается – жизнь, любовь, дружба. Человек может быть жесток и несправедлив, в то время как животные напрасно никого и никогда не обидят, не причинят зла. Человек может быть нечестен, что нельзя сказать о нас. И мне теперь казалось, что поступки людей, совершаемые в экстремальных ситуациях, чем-то напоминают поступки животных. Но это лишь тогда, когда речь идет о честном поединке, настоящей борьбе. Все остальное, что мог позволить себе человек, измерялось корыстью, властолюбием, цинизмом и тщеславием.
Я научился многому за это время. Я пережил целую гамму чувств – любовь, поражение; радость, ревность; преданность и предательство. Это был теперь мой опыт, мой багаж, моя жизнь среди людей. Я мог теперь точно определить, что значит счастье, что значит – потеря его, или его отсутствие.
В этот вечер, лежа у ног Марины, слушая восхитительную музыку – волшебные, трогательные шопеновские вальсы, я понял, что не могу больше любить хозяина (я давно его разлюбил), понял, что не могу любить Марину – как она слепа, неужели она не видит, кто такой Марат Бежанов. Он недостоин её любви. Как она может не понимать этого?
Обида