Побег из ада. Исповедь паникера. Игорь Светин
в самом деле, вполне приличный крюк. Раньше на нем висела хрустальная люстра и освещала чью-то жизнь. А сегодня на нем он погасит свою. Чем не финал для трагической истории.
Это был один из вариантов конца, который он для себя придумал.
Веревка лежала в его саквояже вместе с пистолетом системы Макарова. Он умел с ним обращаться и из худшего дня хотел уйти по-мужски.
Веревка так, для подстраховки, если рука дрогнет. А рука дрогнула.
Он подносил этот кусок железа к виску и представлял, как пуля разрывает его мозги на части. Судьба миллиардов нейронов, копошащихся в черепной коробке, сейчас подвластна лишь указательному пальцу, который нажимает на курок. Безмозглому телу хотелось рассчитаться с бестелесным мозгом за все. Павел как будто со стороны наблюдал за этим противостоянием и думал. Неужели он когда-то появился на свет, чтобы стать свидетелем этой внутренней дуэли? Его сознание очень давно решило его уничтожить и приложило для этого немало сил. И когда уставшее тело смирилось с этой мыслью, вдруг мозги воспротивились: извините, мы передумали? Декорации в мусор, зрителям вернуть деньги за билеты, трагедия не состоялась. А завтра новый спектакль, еще круче и опять для двоих? Нет! Хватит мне этого кошмара. Я как судья, вместивший в себя всю вашу боль, опущу для вас занавес. Может, темнота за кулисами вас наконец примирит.
Но влажный палец словно парализовало. Он со злостью бросил пистолет на пол. Потом с каким-то остервенением схватил веревку и вскочил на ящик.
Это были уже не его руки, это руки опытного палача в считаные секунды превратили кусок веревки и этот ящик в виселицу. Когда он уже просовывал свою голову в петлю, ящик под ним предательски треснул и рассыпался на куски. Лежа на полу, мужчина вспомнил легенду о вечном жиде, который был обречен за свои грехи на вечную жизнь и никак не мог умереть.
Павел вскочил и начал метаться по квартире. Туалет, ванная, кухня. Наконец в соседней комнате на антресолях он нашел то, что искал. Зеленый добротный ящик, похоже, от военной амуниции. Мужчина сбросил его вниз и потащил к месту казни. По пути из него посыпались старые газеты, журналы и разная мелочевка, которую Павел даже не замечал. Его взгляд неожиданно упал на большую тетрадь в красном кожаном переплете. Она была какой-то необычной, похожей на самодельную.
Но его привлекло в ней другое. Надпись на белом листе бумаги, приклеенном к обложке скотчем:
ЛЮБОВЬ ИЛИ СМЕРТЬ.
«Ничего себе», – подумал он. Вот уж, в самом деле, подобное манит к себе подобное.
Эти два противоположных слова уже давно стали его жизненным паролем, поэтому неудивительно, что он на них споткнулся.
«Неужели в этой квартире жил такой же чудак, как я? Не может такого быть». Павел открыл тетрадь.
Прочитал несколько страниц, и его рука потянулась в саквояж за фляжкой с коньяком – допингом перед последним подвигом. После пары хороших глотков мужчина отметил: «Чувствую, в этой писанине без бутылки не разберешься». Он пока даже не заметил, что его послевкусие