Побег из ада. Исповедь паникера. Игорь Светин
самолет и окончательно распрощаюсь со своим прошлым. А тут ты меня поджидаешь. «Ты жива еще, моя старушка, жив и я. Привет тебе, привет. Выпьем с горя. Где же кружка? Сердцу станет веселей». Вот такой каламбур от классиков получился.
Думала, в больнице я оказался из-за нашей предстоящей встречи, и решила за мной не следить? Безмозглая старушка. Хоть здесь тебя обманул. Ты еще многого не знаешь. Зато уверена, что твой поводок в надежных руках и он не позволит мне даже выйти из дома, чтобы отправиться на работу.
И поэтому я сижу на кухне, пью чай и смотрю из окна на пролетающие в небе самолеты. Довольно грустное зрелище для любопытного человека, привязанного к креслу пожизненно.
Сколько раз, смотря на них, я мечтал оказаться там, на борту, среди людей, которые через несколько часов окажутся на научном симпозиуме, деловой встрече или просто на лежаке у теплого моря. Ты же знаешь, как я хочу увидеть море.
И тебе становится радостно, когда на моих глазах, смотрящих в небо, появляются слезы.
Да, да, конечно, я понимаю. Ничего личного и безналичного. Смерть не должна понимать жизнь и радоваться ей. Нарушатся вселенские законы единства и борьбы, все полетит к чертям собачьим.
Все, мне надоело сидеть в твоих объятьях. Надо чем-то себя занять, чтобы отвлечься, пока ты не затащила меня в постель с целью грубого насилия над моей израненной душой и не накрыла колючим одеялом очередной панической атаки.
Сажусь за письменный стол и открываю свою красную тетрадь. Это моя тайна, о ней не знает никто, даже ты, моя пиковая дама. Когда я чувствовал твое холодное дыхание за спиной, всегда успевал ее спрятать.
Эту тетрадь много лет назад мне подарил начальник нашей армейской типографии. Их печатали только для генералов в подарок к Новому году, чтобы те помечали в них свои важные военные мысли и не забывали о финансировании убыточной внештатной типографии. Эту красную тетрадь я, будучи в то время капитаном, сразу же унес домой, мечтая однажды тоже стать генералом и записывать в нее не менее важные мысли.
Генералом мне стать не удалось. 1991 год изменил все планы на этот счет. А в ноябре 1992 года в этой тетради появились мои первые записи. Они были далеки от военных стратегических замыслов, как и я от звания генерала, но при этом не лишены победоносных амбиций в самой жестокой и бескомпромиссной битве за самого себя, которая велась уже очень давно. Иногда в этой тетради я сравнивал себя с разведчиком, который делает очень важное дело, находясь во вражеском логове, но никому не имеет права о чем-либо рассказывать и тем более открывать окружающим то, кем он является на самом деле. Да уж, нет хуже призвания, чем быть обезличенным героем или трусом – как кому повезет.
Пришла на ум дурацкая метафора: «По улице шел человек. Он был героем, хотя это не было заметно ни с первого, ни со второго и даже ни с третьего взгляда. Он так оглядывался по сторонам, что был скорее похож на труса. Но это был настоящий герой, и это сразу бросалось в глаза. Он был скромен. Скромен настолько, что его скромность производила впечатление наглости. Он был несчастен до такой