Лиза из Ламбета. Карусель. Уильям Сомерсет Моэм
я написал роман «Карусель». Он не войдет в настоящее издание, и, однако, я склонен относиться к нему снисходительно. Интересный был эксперимент; жаль, что провалился. Я подумываю о повторении. Некоторое время мне казалось неестественным, что романист обыкновенно берет два-три персонажа и пишет так, будто весь мир вокруг них вращается. Прочие персонажи вводятся в роман лишь постольку, поскольку имеют отношение к главным героям, что создает превратное представление о разнообразии жизни. В конце концов, помимо меня, моей возлюбленной и моего соперника, существует огромное количество людей; помимо страсти, развитию которой мешает соперник, существует огромное количество явлений. С окружающими происходят самые захватывающие события; для них эти события столь же важны, сколь моя страсть – для меня. Однако романист пишет так, будто его герой с героиней обитают в вакууме. В общем, я решил, что сумею дать куда более полную картину жизни, если напишу о целом ряде людей, связанных между собой лишь постольку, поскольку этот мир является для них общим, и если расскажу обо всех своих персонажах с одинаково исчерпывающими подробностями. Итак, я выбрал требуемое количество персонажей и создал четыре параллельные сюжетные линии. Роман представлялся мне чем-то вроде величественной фрески из итальянского монастыря, герои которой заняты разными видами деятельности, но которую полностью охватываешь одним взглядом. План оказался слишком амбициозным для моих возможностей. Я не понимал, что одна группа персонажей всегда вызывает больше интереса, нежели остальные, и что читатель, стремящийся узнать о своих любимцах и вынужденный распыляться на прочих героев, будет только досадовать. «Карусель» страдает также от пагубного влияния писателей-эстетов, творчеством которых я тогда был увлечен. Все мужчины были у меня бессмысленно красивы, все женщины – несравненно прелестны. Я манерничал и позерствовал, и избегал всякой естественности. И все же я считаю, что идея сама по себе недурна. Пожалуй, следовало показывать все взаимосвязанные истории глазами одного героя. Вовлеченность этого персонажа в различные события могла бы объединить их, а значимость его отзывов о прочих персонажах удерживала бы читательское внимание, ибо так создавалась бы иллюзия единого сюжета.
И, наконец, последний мой роман, которому нет места в настоящем издании, называется «Маг». Лишь на его счет я колебался. «Маг» стоил мне огромных усилий; я потратил немало времени на сбор материала. Главный герой вдохновлен отчасти портретом Алессандро дель Борро[4] из Берлинской картинной галереи, отчасти – знакомством, которое я свел, когда год жил в Париже. Человек был выдающийся: в Латинском квартале о нем легенды ходили. Не знаю, до какой степени он верил в черную магию, занятия которой ему приписывались, однако услышанное о нем достаточно всколыхнуло мое воображение, чтобы взяться за роман. Я прочел работы Элифаса Леви[5] и измыслил историю мелодраматическую,
Имеется в виду «Толстяк (называемый командиром наемников Алессандро дель Борро)» – картина неизвестного итальянского художника XVII века.
Псевдоним французского оккультиста Альфонса-Луи Констана (1810–1875).