Этнофагия. Макс Баженов
дал тебе монет! – возмутился Илюша.
– И услышал то, чего они стóят, – разведя руками, сказал Жюль.
Я достал серебро из поясной сумки и показал ему.
– Говори.
Муть в его глазах слегка прояснилась.
– Дай-ка рассмотреть её поближе, – сказал он, протягивая руку к деньгам.
В ответ я продемонстрировал ему намерение убрать монету обратно в сумку.
– Постой! – энергично выпалил Жюль. – Не горячись, сержант! Её блеск прекрасно видно и оттуда.
– Продолжай.
– Медведь прошёл здесь с утра пораньше.
– Как он выглядел? – спросил я.
– С белым пушком такой, в чёрной панамке.
Я бросил ему монету, и она упала на ткань между его ног.
– Он был один? Куда он пошёл?
Жюль попробовал серебро на зуб – штук десять их он ещё сохранил. Настроение его значительно улучшилось.
– Я спал – вон в том деревянном ящике у входа в дом. Он разбудил меня и спросил, как дойти до площади Единения. Здесь же чëрт ногу сломит. А потом, минут через десять – промчался пулей в другом направлении. Мне показалось, что за ним кто-то гонится, поэтому я спрятался и накрылся тряпками, чтобы меня никто лишний раз не трогал.
– Кто за ним гнался?
– Я не видел. Но он точно был один.
– Человек?
– Не знаю.
– В какую сторону они побежали?
– Вон туда, – нищий показал своим костлявым пальцем вдоль одной из улиц.
– Спасибо, Жюль, – сказал я. – Тебе бы врачу показаться…
– Это вряд ли, господин сержант, – возразил нищий. – Я всё равно скоро умру.
Я пожал плечами и оставил его в покое. Мы с Илюшей, не сговариваясь, двинулись в направлении, которое указал Жюль. На первой же развилке я заметил какой-то предмет, лежащий в сухой пыли. На поверку это оказался метательный дротик испачканный в чьей-то крови. Его кованый наконечник был сделан из хорошей стали, а деревянная ручка увенчана красивым жёлтым оперением. Прекрасный экземпляр. Подобрав оружие, я пригляделся к следам на пыльной дороге, прошёлся вперёд на несколько метров, и когда ничего не нашёл там, то обратился на соседнюю улицу, где и обнаружил искомые следы крови.
– Сюда, – сказал я Илюше. – Будь на чеку.
Лаврецкий поджал губы, кивнул и вытащил из ножен меч.
– Убери.
– М?
Я достал из кобуры пистолет и сказал:
– У него дротик. В узком проходе… Неужели это надо объяснять?
– Что? – недовольно спросил младший сержант.
– Возьми пистолет, – попросил я. – Пошли.
Илюша подчинился, и я убрал дротик в сумку. Вытаскивая оружие, Лаврецкий ядовито хмурился. Традиционно стража не часто прибегала к огнестрельному оружию. Во-первых, не всякий пистолет стрелял. Во-вторых, изготовление пуль и новых орудий, быстро приходящих в негодность, стоило Корпусу немалых средств. И, наконец, в-третьих, стрельба была разрешена только людям, поэтому практика данной смертоносной привилегии на глазах у зверолюда могла