Этнофагия. Макс Баженов
потому что вы не за тех воюете.
– Я пока ни с кем не воюю, – сказал шеф.
– Пока, – многозначительно вымолвил воин.
Напоследок он отдал нам честь и ушёл.
– Кто это был, капитан? – спросил я, когда тот отдалился на почтительное расстояние.
– Если расскажу, придётся тебя убить, – ответил шеф, и я не понял, шутит ли он. – Что у тебя? Только быстро и тихо.
– Так точно, – сказал я и перешёл на шёпот. – Суммируя… Труп Беорна висит вниз головой с перерезанным горлом в одном из сараев посреди трущоб общины Всеединства. Ему… удалили уши, губы и нос… Никто пока об этом не знает. На полу я нашëл это, – я протянул капитану застёжку. – Мне пришлось её спрятать от Илюши. Он стережёт вход.
Капитан, мрачнея на глазах, рассмотрел бронзовую поделку на свету. В его руке она казалась значительно меньше.
– Степан Лаврецкий, – негромко сказал он, глядя на изображëнные на ней буквы. – Хм. Ладно. Жди меня на улице. Мне надо тут закончить с этими буквоедами. Судя по твоему описанию, мертвее наш мишка точно уже не станет.
Пожалуй, он прав. Когда я вышел, то обнаружил, что агитировавший меня воин куда-то исчез вместе с арендованным экипажем. Зато сюда прибежал пëс, который помог найти тело Беорна. Вот это да! Неужто, шëл по следу? Увидев меня, он громко залаял с самыми дружелюбными намерениями. Подойти он, однако, не осмелился.
– А куда делся ваш напарник? – спросил я, забирая своё оружие у второго хасановца.
– Какой напарник? – спросил он. – Не неси чепухи. Иди уже давай, куда шёл.
– Я жду капитана, – сказал я и позвал собаку.
– Ну жди. Только не надо со мной болтать, понял? Я тебе не подружка.
– И действительно.
"Вас с ней так легко перепутать", – добавил я про себя. Конечно же про себя. Ведь никому не хочется получить кинжал в бок за острый язык. По-крайней мере, не мне. Я вполне могу посмеяться и сам с собой.
Хотя, надо признать, что не такая уж это была и шутка – короткий список моих бывших состоял из редкостных тяжелохарактерных истеричек. Говорят же, что мальчики неосознанно ищут себе женщин, похожих на их матерей? Впрочем, по мере того, как осознанность медленно просачивалась в мой идеалистический мозг, я всё больше понимал, что длительное сожительство с противоположным полом мне попросту обременительно. Я никогда не видел, чтобы отец ухаживал за матерью. А с тех пор, как случилось то, что случилось, они и вовсе стали друг другу как чужие. Отношения моих родителей были безнадёжно отравлены горем и взаимным отторжением, поэтому подражать им было бы глупо. Учиться на своих ошибках у меня тоже получалось не очень хорошо. Поэтому пару лет назад после очередной закончившейся совершенно опустошительным разрывом связи я решил, что гетеры меня вполне устроят. Конечно, нельзя исключать, что однажды встречу ту самую, но я не питаю на этот счёт особенных иллюзий.
Мои не слишком романтические размышления были прерваны голосом капитана:
– Муромский! Брось пса. Садись ко мне, поехали в Корпус, расскажешь, что в точности произошло, и что ты видел. Соберём