Камерные гарики. Прогулки вокруг барака (сборник). Игорь Губерман

      Даровит, образован и знаний букет,

      ясен ум и суждения быстры,

      но способности есть, а призвания нет,

      а бензин – только жидкость без искры.

      Муза истории, глядя вперед,

      каждого разно морочит;

      истая женщина каждому врет

      именно то, что он хочет.

      Часто мы виновны сами

      в наших промахах с девицами,

      ибо многие задами

      говорят не то, что лицами.

      Царствует кошмарный винегрет

      в мыслях о начале всех начал:

      друг мой говорил, что Бога нет,

      а про черта робко умолчал.

      А закуришь, вздохни беспечально

      у заросшей могилы моей:

      как нелепо он жил и случайно,

      очень русским был этот еврей.

      Живу я безмятежно и рассеянно;

      соседи обсуждают с интересом,

      что рубль, их любимое растение,

      нисколько я не чту деликатесом.

      Пожить бы сутки древним циником:

      на рынке вставить в диспут строчку,

      заесть вино сушеным фиником

      и пригласить гречанку в бочку.

      Под утро ножкою точеной

      она поерзает в соломе,

      шепча, что я большой ученый,

      но ей нужней достаток в доме.

      Я запахну свою хламиду,

      слегка в ручье ополоснусь,

      глотком воды запью обиду

      и в мой сибирский плен вернусь.

      Жаркой пищи поглощение

      вкупе с огненной водой —

      мой любимый вид общения

      с окружающей средой.

      Печальная нисходит благодать

      на тех, кто истолчен в житейской ступке:

      умение понять и оправдать

      свои неблаговидные поступки.

      Пожив посреди разномастного сброда,

      послушав их песни, мечты и проклятия,

      я вспомнил забытое слово «порода» —

      и понял, как подлинно это понятие.

      Есть люди – как бутылки: в разговоре

      светло играет бликами стекло,

      но пробку ненароком откупорил —

      и сразу же зловонье потекло.

      Мой дух ничуть не смят и не раздавлен;

      изведав и неволю, и нужду,

      среди друзей по рабству я прославлен

      здоровым отвращением к труду.

      Мои пути так непутевы,

      беспутны так мои пути,

      что только путаница слова

      мне помогла по ним пройти.

      Всем дамам улучшает цвет лица

      без музыки и платья чудный танец,

      но только от объятий подлеца

      гораздо ярче свежесть и румянец.

      С доброжелательством ребенка

      живу с тех пор, как был рожден,

      и задушевностью подонка

      бывал за это награжден.

      Давно старики наши с нами расстались,

      уйдя без обиды на вечный покой;

      за все, что ушедшим должны мы остались,

      отплатят нам дети – сполна и с лихвой.

      Должно быть, в этом