Камерные гарики. Прогулки вокруг барака (сборник). Игорь Губерман

      Миф яркий и свежеприлипчивый

      когда утвердится везде,

      то красный, сойдя на коричневый,

      обяжет нас к желтой звезде.

      Когда однажды целая страна

      решает выбираться из гавна,

      то сложно ли представить, милый друг,

      какие веют запахи вокруг?

      Зыбко, неприкаянно и тускло

      чувствуют себя сегодня все;

      дух без исторического чувства —

      память о вчерашней колбасе.

      Немедля обостряется до боли,

      едва идет на спад накал мороза,

      естественно присущее неволе

      зловещее дыхание некроза.

      Всегда во время передышки

      нас обольщает сладкий бред,

      что часовой уснул на вышке

      и тока в проволоке нет.

      У России в крови подошвы,

      и проклятие той беды —

      настоящее сделать прошлым

      не дают ей ее следы.

      Тянется, меняя имя автора,

      вечная российская игра:

      в прошлом – ослепительное завтра,

      в будущем – постыдное вчера.

      Куда-то мы несемся, вскачь гоня,

      тревожа малодушных тугодумов

      обилием бенгальского огня

      и множеством пожарников угрюмых.

      Я полон, временем гордясь, —

      увы – предчувствиями грустными,

      ибо, едва освободясь,

      рабы становятся Прокрустами.

      Никакой государственный муж

      не спасет нас указом верховным;

      наше пьянство – от засухи душ,

      и лекарство должно быть духовным.

      Всеведущ, вездесущ и всемогущ,

      окутан голубыми небесами,

      Господь на нас глядит из райских кущ

      и думает: разъебывайтесь сами.

      Мне жалко усталых кремлевских владык,

      зовущих бежать и копать;

      гавно, подступившее им под кадык,

      народ не спешит разгребать.

      Нынче почти военное

      время для человечества:

      можно пропасть и сгинуть,

      можно воспрять и жить;

      время зовет нас вынуть

      самое сокровенное

      и на алтарь отечества

      бережно положить.

      Изнасилована временем

      и помята, как перина,

      власть немножечко беременна,

      но по-прежнему невинна.

      Вынесем все, чтоб мечту свою страстную

      Русь воплотила согласно судьбе;

      счастье, что жить в эту пору прекрасную

      уж не придется ни мне, ни тебе.

      С упрямым и юрким нахальством

      струясь из-под каменных плит,

      под первым же мягким начальством

      Россия немедля бурлит.

      Устои покоя непрочны

      на русской болотистой топи,

      где грезы о крови и почве

      зудят в неприкаянной жопе.

      Нар