Камерные гарики. Прогулки вокруг барака (сборник). Игорь Губерман

      Действуя размашисто и тонко

      страхом, похвалой и жирным кусом,

      дух эпохи вылепил подонка

      с грацией, достоинством и вкусом.

      В те дни, когда я пал на дно,

      раскрылось мне сполна,

      что всюду есть еще одно

      дно у любого дна.

      Но взрыв, и бунт, и пламень этот —

      избавь нас Бог увидеть снова,

      минуй всех нас российский метод

      лечить болезнь, убив больного.

      Я верю в мудрость правил и традиций,

      весь век держусь обычности привычной,

      но скорбная обязанность трудиться

      мне кажется убого-архаичной.

      Нечаянному счастью и беде

      отыскивая место в каждом быте,

      на дереве реальности везде

      есть почки непредвиденных событий.

      Жить, покоем дорожа, —

      пресно, тускло, простоквашно;

      чтоб душа была свежа,

      надо делать то, что страшно.

      Слухи, сплетни, склоки, свары,

      клевета со злоязычием,

      попадая в мемуары,

      пахнут скверной и величием.

      Когда между людьми и обезьянами

      найдут недостающее звено,

      то будет обезьяньими оно

      изгоями с душевными изъянами.

      Есть люди сна, фантазий и мечты,

      их души дышат ночи в унисон,

      а сутолока скользкой суеты,

      творящаяся днем, – их тяжкий сон.

      Если бабе семья дорога,

      то она, изменять если станет,

      ставит мужу не просто рога,

      а рога изобилия ставит.

      Поверх и вне житейской скверны,

      виясь, как ангелы нагие,

      прозрачны так, что эфемерны,

      витают помыслы благие.

      Тускнеет радость от познания

      людей, событий и явлений;

      на склоне лет воспоминания

      живее свежих впечатлений.

      Думаю, что в смутной ностальгии

      нас еще не раз помянут люди:

      лучше будут, хуже и другие,

      нас уже таких потом не будет.

      Приходя как возмещение

      всех потерь за жизнь напрасную,

      понимание – прощение

      осеняет осень ясную.