Мемуары гейши из квартала Шинмати. Дэйки Като
опыта будущей дарительницы любви. Изэнэми величаво восседала на отдельном постаменте, извергая сухие вздохи из трубок и медленно выдыхая вместе с ними дымные тучки трактатов и новелл. Вслед за ней я неспешно впитывала в себя восточную метафизику гейшизма всеми своими душевными чакрами. Мои новые помощницы-манэко окружали меня, время от времени услаждая деликатным обрызгиванием благоухающих водиц.
В последующие несколько финальных лет моего наставления в хитроумный процесс замысловатой выучки была вплетена каждая отдельная клетка моего существа. Под строгим крылом мадам я постигала и накапливала в себе все доступные достижения метафизического знания древней культуры – от Асуки8 до наших дней. Я попеременно с утренней зари и до забрезжения предзакатов долбила все тончайшие нюансы танцевального мастерства и музыкальной просодии, технические навыки работы с льняными холстами и украшения лаком, инструментальной игры, основанной на принципах многозвучной гармонии, сложные методики проведения ароматических ритуалов и окуриваний, а также многопредметный театральный арсенал вплоть до лжеакробатики и завораживающей дрожи кукол-марионеток.
Сумма подобной специализации, честно говоря, зачастую выводила меня из состояния сомнамбулического безропотного ученичества к роли истинной служанки искусств и перенаправляла в некое вдохновенное причастие к вселенской душе от мира порочного и скаредного бытия. Поскольку опытная мадам с каждым сеансом обучения все беспощаднее подвергала меня сокрушительной экзекуции собственной закалки и нравственных настроений, я незаметно впиталась в сферу ее энергетических посылов и мистических прозрений.
Я выпорхнула из фигуры прежней живой статуэтки и переродилась в дивную крылатую птицу счастливых омрачений и просветлений, дарованных древней мудростью таинственных жриц любви. Мой танцевальный хоровод, виртуозные жонглерские способности, разогретые в огне ночных репетиций и мистерий, со временем обрели невиданную утонченную пластику, приобщившись к духу запретных наслаждений пикантной атмосферы гейш.
Я изощрялась в разножанровом флирте, отхватывая мельчайшие мгновения удовольствий в сладостно неумолимом стоне гостиных обители. С каждым новым танцем, ритмом я все чаще впадала в милые сентиментальные перепалки с воздыхателями и покровителями, круг которых начал образовываться вокруг меня. Душа моя уязвлялась благородными оковами чувств, кокетливо-обольстительных устремлений, дерзких намеков. Озоруя играми глазок, колыханиями узорных опахал и нарочито смущенными придыханиями, я вдохновенно радела одному лишь возвышенному ремеслу полуночных фей – разжигать томные страсти сокровенной услады и осмеивать их своим таинственным жизнелюбием.
Я столь много сил и таланта вкладывала в овладение этим искусством соблазнительных даров, ведь оно давало мне надежду обрести когда-нибудь заветную жизненную стойкость и душевное равновесие в зрелых
Асука – период становления культуры в Японии.