Совы не моргают. Эрл Стенли Гарднер
себя назвать.
– Миссис. Не присядете ли и вы?
Голдринг взглянул на меня так, будто я был мухой, ползающей по куску пирога, который он намеревался съесть.
– Я буду с вами откровенен, – сказал Катлер. – Предельно откровенен. Моя жена покинула меня примерно три года назад. Наша супружеская жизнь не была вполне счастливой. Она уехала сюда, в Новый Орлеан. Я с трудом ее отыскал.
– Верно, – вставил Голдринг, – мне пришлось изрядно повозиться из-за этой дамы.
Катлер продолжил своим мягким голосом:
– Причина, по которой я стремлюсь ее найти, в том… В общем, я пришел к выводу, что наш брак так никогда и не станет счастливым. Как это ни прискорбно, я решил с ней развестись. Когда любовь проходит, брак становится…
Берта поудобнее уселась на табурете и прервала его:
– Ах, оставьте! Со мной не надо крутить. Жена бросила вас, и вы поменяли замок на двери, чтобы она не могла к вам вернуться. Я вас не виню. Но какое отношение это имеет ко мне?
– Вы простите меня, если я позволю себе высказаться по поводу вашего живого характера? – улыбнулся Катлер. – Да, я не буду попусту тратить слов, миссис… э…
– О’кей, в таком случае давайте ближе к делу, потому что мы хотим идти ужинать, – вновь вмешался я. – Вы собираете материал для развода? Я понимаю так: Голдринг нашел ее и передал ей бумаги.
– Правильно, – подтвердил Голдринг, посмотрев на меня в замешательстве, но с уважением – и как это я, мол, догадался?
– И теперь, – сказал Катлер с ноткой раздражения в голосе, – когда прошли годы с тех пор, как я избавился от всего этого, выясняется, что моя жена собирается заявить, будто бумаги не были ей переданы.
– Вот как! – удивился я.
– Именно так. Это, конечно, абсурд. К счастью, мистер Голдринг отчетливо помнит обстоятельства.
– Верно, – проговорил Голдринг. – Это было примерно в три часа дня тринадцатого марта 1940 года. Она подошла к двери, и я спросил, действительно ли ее фамилия Катлер и действительно ли она живет здесь. Женщина ответила утвердительно. Перед этим я выяснил, что квартира снята на имя Эдны Катлер. Тогда я спросил, зовут ли ее Эдна Катлер, и она ответила: «Да». Я взял оригинал судебной повестки, копию заявления и передал бумаги прямо ей в руки. Она стояла вон там, в дверях. – И Голдринг указал на дверь, которая вела в холл.
– Моя жена утверждает теперь, что она в это время не была в Новом Орлеане, – сказал Катлер. – Однако мистер Голдринг опознал ее по фотографии.
Берта хотела что-то сказать, но я толкнул ее коленом, кашлянул, нахмурился, глядя на ковер, будто пытаясь что-то вспомнить, и произнес:
– Я понял, мистер Катлер. Вы хотите доказать, что это была ваша жена и что она жила в этой квартире.
– Да.
– И что бумаги были вручены именно ей, – добавил Голдринг.
– Я нахожусь здесь недавно – у меня деловая поездка, но хорошо знаком с Новым Орлеаном и прежде приезжал сюда несколько раз. Мне кажется, я был здесь два года назад. Да, именно два года назад. И жил в квартире на противоположной стороне улицы. Возможно, я мог бы узнать миссис Катлер по фотографии.
Лицо