Дом Судьбы. Джесси Бёртон
вправе. И все же Тея часто ощущает в Корнелии желание сказать больше, будто она жаждет поговорить о своей покойной госпоже, даже посплетничать… но никто ей этого не позволяет.
– Корнелия, я теперь взрослая женщина, – произносит Тея так, будто втолковывает это недотепе.
Корнелия вскидывает брови.
– Почему я не могу знать, кто она такая? Папа мне ничего не рассказывает. Какими они были вместе?
Корнелия потрясена.
– Тея, мы на людях.
– Никто нас не слушает.
Корнелия бросает взгляд через плечо.
– Если твои мать с отцом встречались за закрытыми дверями, почему ты думаешь, что я стану говорить о них в открытую?
Тея подается вперед:
– Тогда расскажи мне что‐нибудь о дяде. Ты видела, как он утонул?
Корнелия теребит завязки сумочки. На лице ее сердитое выражение, но Тея не сдается:
– Видел хоть кто‐нибудь?
Корнелия прикусывает губу.
– Это совершенно неподобающий дню рождения разговор.
– Я знаю, кем он был, – шепчет Тея.
Корнелия поднимает руку, медленно касается щеки Теи. Ее ладонь прохладная и тонкая, и это внезапное ощущение заставляет Тею встретиться со своей старой нянюшкой взглядом.
– Он был мужчиной, – говорит Корнелия. – Он любил свою семью. Люди его уважали. И мы упорно трудимся, чтобы вернуть себе былое уважение. Мы больше не живем в страхе и стыде, ведь твои отец и тетушка изгнали этих чертенят.
– Обхаживая таких, как Клара Саррагон? – кривит губы Тея.
Корнелия пожимает плечами:
– Мы делаем то, что должны. В таком городе, как этот, репутация важна.
– Тогда почему мы живем в таком городе?
– Потому что в мире больше негде жить.
Тея вздыхает:
– Корнелия, как ты могла просидеть со мной весь спектакль, глядя на декорации тропиков, лондонских улиц, парижского дворца, – и говорить, что в этом мире нет больше места, где женщина могла бы снять шляпу и устроить дом?
– Лондон полон грязи, – отвечает Корнелия. – А Париж и того хуже.
– Но почему все должно зависеть от того, что о нас думают такие, как Клара Саррагон? – возмущается Тея. – У нее нет таланта. Я ее не уважаю. Она богата, вот и все.
Тея обводит ладонью пустые места.
– Саррагон никогда не сумеет собрать полный театр. Она не Ребекка Босман. У нее нет души.
– Душа есть у каждого.
– Она не способна вызвать любовь. Она ничего не может мне предложить.
Но Корнелия привыкла к подобным вспышкам, им ее с толку не сбить.
– Тея, ты все равно пойдешь на бал. Никакие речи в мой адрес этого не изменят. И я не думаю, что Клара Саррагон ищет твоей любви. Она ведает властью и деньгами, и, по словам твоей тетушки, приличные девушки города преуспевают под ее покровительством.
– Приличные девушки города, – презрительно повторяет Тея. – Я хорошо их знаю.
Корнелия отводит взгляд. Она тоже их знает – девушек с белыми шейками и розовыми щечками, учениц