Между двух имён. Антология обмана. Книга 1. Влада Жнецова
всем дрожащим тельцем вжавшись в её изящный, необратимо каменеющий стан.
Сесилия накрыла тёмную макушку ладонью, источающей слабую прохладу, закрыла глаза и погладила Джейн по волосам, стараясь во всех красках запомнить это мгновение.
– Прости нас, – сквозь слёзы взмолилась Сесилия, – прости нас за то, что у нас ничего не получилось, – поднявшись, она оторвала дочь от себя, невзирая на крики и отчаянные просьбы той.
Расколотое материнское сердце рвалось на части.
– Нет, я не хочу уходить, – вопила Джейн, сидя на жухлой траве, – я не хочу тебя бросать!
Но Сесилия лишь всунула ружьё ей в руки. Мертвячке оружие было ни к чему.
– Не зря Вальтер учил тебя. Я буду молиться, чтоб эти умения не пригодились, да кто ж знает-то теперь, что пригодится, а что – нет, – размазывая слёзы вместе с пеплом по своему лицу, со скорбным смешком сказала эльфийка. – А я, дура, всё бранила его за это… Ну, довольно, – схватив Джейн за плечи, она рывком потянула её вверх, силком поставила на ноги и, развернув, будто лишённую воли игрушку, подтолкнула вперёд.
Тьма, раздираемая огнём, всё сгущалась за спиной Сесилии. А Йенифер ждала новая жизнь: зелёные ели, не затронутые пламенем, давали ей дорогу, приклоняя к земле острые головы.
– Мама, – обессилев от судорожной беготни и слёз, неслышно прошептала Джейн. Она не хотела уходить, но ноги сами понесли её прочь. И она корила себя за это.
Ярость, подкреплённая ненавистным бессилием, разъедала её сердце. Но Йенифер побежала. Побежала, бросив изнеможённую мать на съедение пламени. Бросила, как иногда бросал отец, которого больше не было среди живых. Горячий ветер выбивал из алых глаз девочки слёзы, но никакая телесная боль не могла сравниться с тем ужасом, что разразился в её душе. Джейн бежала, и тёмные деревья мельтешили перед ней, оборачиваясь полчищем воображаемых чудищ. Пейзаж, искажённый хаосом, слился в сплошное оранжевое пятно. Она тонула в охристом мареве и задыхалась от вони горящей древесины, однако не останавливалась, ибо малейшее проявление слабости означало бы, что всё было зря.
Сесилия смотрела Йенифер вслед. Конечно, она понимала, что при желании преследователи настигли бы уставшую кроху да умертвили бы без особого труда, но странное спокойствие, относящееся уже к потусторонней плоскости мироздания, теплилось у неё под сердцем. Знойный, удушливый ветер трепал её по истончившимся локонам, выкрашенным в почтенную белизну. Она всё глядела вперёд, в разъедаемую кислотными пятнами темноту, невзирая на засушливую резь в потухших глазах, и ждала прихода своего палача, вознамерившегося завершить начатое любой ценой.
Вот хрустнула обугленная ветвь под подошвой кожаного сапога, затем послышался шелест чёрных, сотканных из слёз самой ночи одеяний. Из-за пепла, приставшего к ткани, мглистая мантия напоминала звёздное небо, вдобавок чернённое омерзительной сажей предвосхищаемого злодеяния.
– Идёшь ты против Короля. Против господней воли идёшь. Видать, позабыл, что неоспорима, неукротима она, – голосом,