Клеопатра. Таня Салим
к дорожке со змеями. Деметра врезалась в колонну храма, ударяясь головой. Ареса отбросило на край утёса, он всего на мгновение потерял равновесие и свалился в бездну, хватаясь за край скалистого уступа.
Я бросилась к обрыву, пытаюсь помочь ему выбраться, но от испытываемой боли сорвалась сама с оглушительным криком, падая. Не думая, Арес отпустил уступ и полетел вслед за мной, притягивая к себе, и едва его спина коснулась воды, Бог Войны создал пространственную петлю.
Браслет не переставал гореть на руке, звуки исчезли, воздух стал пряным и ароматным, так пахнет трава, мята и свежесть дождя. Спина Ареса мягко коснулась травы на поляне посреди леса, а моя голова – его груди. Я подняла испуганные глаза и увидела его улыбку, бог Войны провёл рукой по моим волосам, а я уткнулась ему в плечо, вдыхая успокаивающий запах кофе. Шкатулка света выскользнула из моей окровавленной руки на траву, не имея значения. Сейчас значения имел только он.
– Мне больно, – прошептала я, и на глаза накатились слёзы.
– Всё пройдёт, – ответил он, целуя меня в висок. – Нам даруется свет, тьма и воздух, а за любовь, чувство очищающее и возвышающее нас, мы платим кровью и болью, моя маленькая дева, но, пройдя все испытания, мы освободимся и возродимся.
Глава 5
5. Камень Тьмы. (Арес)
– Мне будет больно и страшно до самого конца? – спросила Муза.
– Боль пройдёт на закате девятого дня, и ты не сгоришь во тьме, – я погладил её нежно по щеке. – Все испытывают страх и боль, когда меняют свою судьбу.
– Нам надо вернуться. Никогда не видела Деметру такой.
Мы сидели на поляне в тропическом лесу, а за нашими спинами возвышалась семиступенчатая пирамида с отходящим от неё каменным забором.
– Деметре и её нимфе поручили хранить шкатулку, но они не справились, это её и разозлило. А за Клеопатру можно не переживать, она большая девочка, – ответил я, обрабатывая ожоги на её руке. – Слышала, богиня судьбы предрекла Деметре что-то интересное.
– Клеопатра всегда была такой?
– Какой? – я поднял голову и посмотрел Музе в глаза, она прикусила губу.
– Она показалась мне жестокой сначала, но потом… не знаю, – Муза смотрела на кроны танцующих деревьев задумавшись. – Видящая и хрупкая, её сила не позволяет ей подпустить к себе близко, но она боится остаться одна.
Я убрал то, что осталось от старого кровавого бинта, обработал живой водой нежную кожу, смочил свежие бинты отваром трав и замотал хрупкую ладонь.
– Видит многое, любит говорить загадками, а главное помогает, её благие намерения всегда сплетены с делами. И она не одинока, у неё есть хранители, мы с Гадесом и другие пантеоны богов.
– Цербер и химера – её хранители? – улыбнулась она. – Я думала, их отношения можно назвать дружбой, а в случае Алекса может даже больше. Главное, чтобы он разбил не её хрупкое сердце.
– Или как ты сказала, цербер будет склеивать осколки её сердца с больши́м трудом, – я завязал последний