Досчитать до семи. Яна Никишина
этим моментом, даже подхватил меня на руки, чтобы показать всем, как сильно он любит младшую сестру. Его неожиданная доброжелательность была обнадёживающей, но в ней чувствовалась некоторая искусственность, будто это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Мама всё равно оставалась настороже. Когда праздник закончился и все разошлись по своим комнатам, она тихо сказала отцу:
– Может, это первый шаг к чему-то лучшему. Надеюсь, мы делаем всё правильно, но нам нужно быть рядом, на всякий случай.Отец только тяжело вздохнул.
Утро в нашем доме начиналось, как всегда, с маминых шагов по скрипящему полу. Она подходила к каждой кровати, стараясь будить детей по очереди, чтобы не устраивать хаоса. Первой мама разбудила Лауру. У неё сегодня был важный экзамен, определяющий, сможет ли она перейти в старшую школу. Лаура, как обычно, недовольно что-то пробормотала, но всё же встала, натянув одеяло на плечи, и поплелась умываться. Следующим был Хулио. Мама потрясла его за плечо.
– Хулио, вставай. Сегодня экзамен, ты же знаешь, что от него зависит поступление в колледж?
Хулио недовольно застонал, но в итоге тоже поднялся, не говоря ни слова.
Подойдя к кровати Адриана, мама мягко позвала его. Но Адриан не ответил. Он лежал, повернувшись лицом к стене, будто не хотел замечать мир вокруг. Мама аккуратно села на край его кровати, собираясь разбудить его, когда её взгляд упал на открытую тетрадь, лежавшую рядом. На листах были странные рисунки, которые она никогда раньше не видела. Адриан рисовал людей, сидящих на коленях, руки которых были сложены так, будто они молятся. Это были фигуры, выглядевшие покорно и жалобно. На переднем плане она увидела тёмную фигуру человека и тут же ассоциировала её со своим сыном. Эта фигура стояла на коленях. Напротив был изображён тёмный силуэт, лицо которого было неразличимо, а его брюки были спущены.
Мама застыла, сердце забилось быстрее. Она несколько раз моргнула, надеясь, что, возможно, ей это привиделось, но рисунок был реальным. Внутри неё словно что-то оборвалось, закрутилась тревога, но заставить себя что-то сказать или спросить – у неё не хватило смелости. Вместо этого она сделала вид, будто ничего не заметила, и осторожно положила тетрадь на край стола.
– Тебе нехорошо? – спросила она, осторожно, будто боясь спугнуть его.
Адриан кивнул, даже не открывая глаз. Его лицо было бледным, взгляд всё чаще становился отрешённым, а движения – вялыми. В последнее время я замечала, что он почти не разговаривал с семьёй, предпочитая проводить время в одиночестве. Иногда, когда мама несла меня на руках мимо их комнаты, я слышала, как он тихо что-то шепчет, словно говорил с кем-то невидимым. Мама списывала это на его внутренний мир, который всегда у него был богатым. Она закрыла дверь и задержалась на мгновение в коридоре. Эти рисунки не выходили у неё из головы. Люди на коленях, мрачные фигуры, тени, окружавшие сцены, – это было слишком странно даже для Адриана, который всегда был таким милым ребёнком. "Просто подростковые настроения", –