Пропащие. Леда Высыпкова
нет дома, – ответила она тоном усталой консьержки на вопрос коронера.
– А куда он делся?
– Ушёл по своим делам. Может, в ущелье к дикарям, может, ещё где. Он мне не докладывает.
– И как давно его нет?
– С позавчерашнего вечера.
– Оп-ля! – обронил Лобо.
– Вообще-то Эспе никогда ещё не пропадал так надолго, я и сама удивлена, – она пожала костистыми плечами.
Феликс сменил тон на более любезный:
– У вас ведь есть ключи от его комнаты?
– Разумеется.
– А не могли бы вы открыть её?
– У нас нет разрешения от судьи, – напомнил Лобо.
– На обыск? Да, но на осмотр разрешения не нужно, – доверительно навис Феликс над ухом капитана. – Мы ведь не собираемся всё перетряхивать и вскрывать пол. Комната принадлежит хозяйке, она имеет полное право нас впустить. Эспе – важный свидетель. Более того, с ним могло что-то случиться, и чем быстрее мы выручим шамана, тем лучше.
Рассуждения коронера вполне устраивали Лобо, но царапали его самолюбие. Он и не подумал бы так играть с уставом стражей порядка.
– Вы-то сами где находились в тот день, когда на площади убили Гиля Амьеро? – спросил Феликс, пока хозяйка близоруко целилась ключом в скважину ржавого навесного замка.
– Здесь, дома, где же ещё?
– Обещаю не таскать вас в участок. Скажите правду.
Женщина, не таясь, закатила глаза.
– В шестом часу я купила морковь для супа, но ведь всё произошло куда позже. Больше не выходила.
– Вам известен Инкриз, глава маленького передвижного цирка?
– Лично мы не знакомы, я лишь однажды имела разговор с его женой. Она показалась мне воспитанной особой и неплохой матерью. Наверное, какие-то личные счёты были у Амьеро и Инкриза. Но я ничего о них не знаю.
Возле входа в комнату снаружи стояла пара скамеек, как в присутственном месте. Лобо спросил себя: стал бы сумасшедший бродяга думать об удобстве посетителей? Впрочем, принести скамейки могли они сами или хозяйка.
Скрипучая дверь плохо совпадала с косяком. Было такое впечатление, что сделали её для другого проёма, либо доски чудовищно рассохлись. Жильцу она могла дать только относительную приватность, о защите речи не шло. Чешуйки охристой краски с неё явно не первый день осыпались на пол, где по ним равнодушно прохаживались туда-сюда, втаптывая в утлые коврики.
Грязной маленькая комната не казалась, если не считать мусором травяную труху и стебельки полыни, раскиданные, будто с умыслом, у двери и совсем узкой кровати. Вместо занавески на окне висел распоротый овощной мешок. Вещей и мебели было так мало, что просматривался каждый угол. Стол украшали кости животных, кипы бумаг с рисунками и записями да захватанные склянки с расслоившейся жижей. Трогать всё это решительно не хотелось, однако взгляд капитана зацепился за нечто до боли знакомое.
– А вот и запрещёнка, – пропел Лобо, вытряхивая из глиняной кубышки на лист бумаги сушёные грибы.
– Откуда