Пропащие. Леда Высыпкова
сейчас не смогу, господин Мордобой меня слишком усердно лечил кровопусканием. Завтра буду здоров как юнец, а пока поберегусь.
– Я тебя не брошу, – поднял голову Вёх, уже вытиравший пол своей старой одеждой, – Ты бледный как бумага, ступай в постель. Тиса и Фринни умеют избегать передряг, ничего с ними не случится.
– Ох, Змеёныш, это нас и подвело, – закряхтел Инкриз, поднимаясь, – Уверенность, что нас не тронут. Я никогда не думал купить ружьё или пистолет. Кому вздумается нас обирать? Но они решили просто надругаться. Деньги этим сытым рылам ни к чему, подавай им наше достоинство.
Кое-как справившись с беспорядком, Вёх подтащил ковёр и закрыл им пятна на полу, чтобы не мозолили глаза. Инкриз печально поблагодарил его и скрылся за плешивой театральной портьерой, отделявшей родительскую спальню.
На своей лежанке Змеёныш затрясся от разгулявшихся нервов, досады и страха. Никак не удавалось похоронить прошлое, особенно то, каким образом зарабатывал в городе лишние гроши. Правда, сами гроши его интересовали мало, их он равнодушно клал в общую копилку. Большие деньги обременяют, маленькие расстраивают, и вообще это не то, о чём приятно думать. Ему нравился кураж добытчика, он ненавидел ханжей и ещё не знал о том, чем может обернуться авантюра. Завязал Вёх в только тот злополучный день, когда его внезапно начали бить смертным боем и он наконец протрезвел. Верно, стоило даже поблагодарить того живодёра без половины брови.
Но с Ваксой могли поступить и хуже. На уме у старикашки, да ещё и с такой властью, хватит ли места для жалости? Те кокотки, вместе с которыми Вёх промышлял в «Чертовнике», всегда боялись ферзей сильнее, чем бандитов.
«Если эти молодчики вообще забрали её по приказу Гиля, а не по собственному желанию», – подкинул ещё одну тревожную мысль Наг.
Ряга осчастливила прощальным подарком: Змеёныш внезапно и крепко уснул, будто упал на дно чёрного болота.
***
Солнце пробралось сквозь окошко, лениво лизнуло Вёха в щёку. Он открыл глаза и прислушался: с кухни лился тихий разговор, как и обычно по утрам, когда все завтракали. Посмеивались, стучали вилками как ни в чём не бывало. Сорвав с себя одеяло, Змеёныш подумал: «Это что, всё мне приснилось? Или вернулась Вакса? Или я вчера бредил от грибов с пивом? Или я с ума сошёл?»
А она действительно вернулась. И сидела, по привычке поджав под себя ногу. Не избитая, не обритая наголо, оба бриллиантовых глаза на месте, как всегда перемазанная сажей с жиром. Совершенно целыми пальцами она держала румяный ломтик хлеба и уплетала его с птичьей жадностью. Вёх дважды протёр глаза, пока стоял в проходе на кухню. Глядя на его ступор, так и не переодевшаяся с вечера Тиса хохотнула. Фринни явно проплакала всю ночь, но теперь устало улыбнулась ему и потрепала за плечо, щуря по-детски припухшие глаза. Не умер и Инкриз, которого он собирался сторожить всю ночь.
Действительность расправлялась перед взором Змеёныша, как случайно скомканная бумажка со словами пьесы.
– Что там было? Куда тебя увели? – спросил Вёх первым делом.
Вакса