Пропащие. Леда Высыпкова
будет настоящая вооружённая погоня. И, при всём уважении к маршалу, он… – старик закатил глаза, подыскивая слова, – не мог приказать, не имеет права до заключения доктора и моего вердикта. Он лишь выразил желание помочь истцу. Свидетельских показаний у нас тоже нет, пока я слышал только его сына. Поговорил час назад с охраной. Пожалел, что вообще потратил время на них – отвечали заученным текстом. В крайнем случае придётся их раскалывать, по-хорошему не выйдет, так что этих оставляем про запас.
– Так ведь Инкриз побежал! Какие ещё нужны доказательства?
– А в Экзеси запрещено бегать?
– Истец – сам Амьеро! – выложил Лобо последний козырь.
– Я рад, что сам, а не собака или кот по его поручению.
Размышления подобного толка Лобо ещё не посещали. Он мнил себя лишь подчинённым и не посмел бы требовать приказа в письменном виде, печатей или чего-нибудь такого. А Феликсу зачем-то требовались все эти вещи, чтобы начать действовать. Он считал себя в праве и говорил так спокойно, будто подобное не взбесит вышестоящее лицо, а если и взбесит, то ему плевать.
– А где, между прочим, труп? – спросил капитан.
– Уже у доктора. Я в нём уверен, Раус работает только по ночам, но уже к утру мы получим безукоризненное заключение, главное – явиться до того момента, как он ляжет спать. Мой старый приятель, с которым мы распутали кучу дел, не подведёт.
В тот вечер Лобо умудрился не переборщить с выпивкой, хотя, оставшись один за столиком, налёг на эль. В своей одинокой служебной берлоге он упал на матрас и уснул мёртвым сном.
Как бы он ни напивался, вставал всегда с рассветом и почти без похмелья. Утро портила лишь возможная реакция маршала на задержку. «Ага, – думал капитан, поднимаясь в кабинет, – Феликс оттого и кидался так смело разными законами, что на ковёр с докладом пойду я, а не он». Всё-таки офицеры ослушались и остались в Экзеси. Но маршал на удивление спокойно встретил Лобо и без лишних вопросов выписал ему двух отличных лошадок. Пока он скрёб пером по бланку, капитан уловил едва ощутимый запах отличного нюхательного табака, которым баловался Феликс. Запах этот казался совершенно чужим в участке. Вместе с ним пришли, похоже, и другие перемены.
Конюх показал роскошных кобыл в яблоках. Лобо ещё и не ездил на таких ни разу, в дозор ему давали худую смердящую клячу, которую он боялся даже хлопнуть по спине. Эти красотки были достойны таких седоков, как… он придумал Феликсу и себе определение. Стыдное, мальчишеское. Поспешил его тут же забыть, а вместо этого представил себе, как они несутся в шлейфе пыли, стреляют на ходу, кричат «Стоять!». Правда, красивая погоня с жалким циркачом вязалась плохо.
Не теряя времени, капитан поспешил на окраину городка, к подвалу мертвецкой. В неё попадали все без разбору покойники, которым не посчастливилось умереть дома. Маленькое ветхое строение больше напоминало чей-то амбар с погребком, не все местные догадывались о его предназначении.
Экзеси приуныл и совсем затих. Обочины выгорели дотла, сухие плети растений беспомощно вытянулись и пожелтели, самые храбрые