Морена. Алена Велье
пройти у Горына Трехголового, – научал детей дед Сомарь. – Непрост он, сон нагоняет. Да морока наводит. Но коли одолеешь его да на мост ступишь, то дальше путь не проще будет. Тот лишь пройдет, чья душа легче перышка. А коли много злых дел натворил пришедший, так и упадет во реку во Сумородину. И костей от него не останется.
– Разве может быть душа такая чистая, чтобы легче перышка весила? – спросила Милица у своего деда Сомаря.
А тот лишь пожал плечами:
– Кто ж его знает! Вот как помру, так и пришлю весточку – как оно там да чего.
И будто будущее свое он видел. Не стало доброго да разговорчивого деда Сомаря через три дня. Ехал на кобыле да и упал со стога. Кто говорил, Полуденницу повстречал. Она его и усыпила да скинула со стога. А кто говаривал, что мол,саму Морену в поле увидал. Она его нить жизни и оборвала, серпом своим разрезав.
Умер дед Сомарь, а весточки так и не прислал, потому как тот, кто Явь покинул, уже не воротится в нее.
– Иди давай, – раздался недовольный голос старухи, и она подтолкнула Агату в спину посохом своим деревянным.
Ступила девушка на первую дощечку да и замерла, ног под собою не чувствуя.
А сзади громыхнули раскаты грома.
Глава 11. Лес
– Чего глаза прикрыла? Али упасть боишься? Хар-хар-хар, – не то засмеялась, не то закаркала старуха, вторя раскатам грома.
А Агата так и стояла с закрытыми глазами, стараясь унять слезы непрошенные, да в сердцах молясь богам о том, чтобы Яговна хоть и стала березой, а все же к праотцам ее душа отправилась. Чтобы не томилась в дереве заключенная…
А вокруг ярилась гроза. И вспышки молний озаряли все, слепя ярким светом. Послышались звуки дождя, застучали тяжелые капли, падая на землю. Рядом лился дождь. Вот только не касался он ни реки, ни моста.
– Поверья боишься? – голос старухи перекликался с непогодой, шипел, как ручьи, бегущие по земле, ухал громом, стучал дождем. – Думаешь, что душа только легче пера по мосту пройти сможет… Хар-хар-хар! – снова рассмеялась она. – Шагай! – недовольно проговорила она и снова подтолкнула Агату вперед.
Сжала девушка перила деревянные, что мост огораживали, да только дерево то показалось ей холоднее камня.
– Не держись, – снова усмехнулась ей в спину старуха,– чай не упадешь! А коли и свалишься, есть кому поймать.
И она недобро зыркнула вниз, туда, где белели черепа с пустыми глазницами. И хоть пустые глазницы были, да казалось – смотрели в самую душу.
Отпрянула Агата от края моста, не в силах на страдальцев, заточенных тут навечно, смотреть. На тех, кто не знал ни тишины, ни покоя. Тех, кто поставлен был за прегрешения свои прошлые, сторожить границы мира навьего.
Отпрянула Агата от края и пошла вперед, под ноги глядя, да доски старые рассматривая…
А молния все сверкала и сверкала. Озаряла она все вокруг. И если бы кто сейчас был тут да своими глазами все видел, то приметил бы, как шли по мосту Калиновому через реку Смородину две путницы. Одна – младая, с темной косой,