Морена. Алена Велье
что сейчас Агата в окно выглянет.
Моргнула девушка – и нет как не бывало его. Знамо, померещилось. А вот березонька молодая, что росла у дома, да за которой Агата ухаживала, в зной поливая да зимой от зайцев ствол ее лапником еловым укрывая, да подвязывала по первости, чтобы не задел кто ненароком, сломана была – знак того, что дом ведьмин. Так его помечали, когда узнавали, что не обычная соседка с тобой рядом живет, а та, кто с темными силами дружит.
– Вот как значит… – в душе Агаты поселилась злость.
Она вспомнила, что сарочины, напавшие на деревню, тенями жуткими были побеждены. Помнила Агата и как жизнь сохранила Усладу и Зоряне. Знала, что спасла деревню от разорения силой своей пробудившейся.
И вот чем отплатили ей?
А Услад?.. Тот, кто себе взял, забрал то, что по праву ему не принадлежало – честь девичью. Предав в первый раз, во второй не погнушался вовсе из деревни ее выгнать, всем рассказав, что случилось на Горке Красной и чему свидетелем он стал. А ведь кроме него никто не видел, как с рук Агаты чернота та стекала…
– Отплатил ты мне за добро, – в голубых глазах сверкнула не то боль, не то гнев, не то злость.
Захотелось Агате прямо сейчас вновь те ломаные тени увидеть, отправить их в дом к Усладу, ко всем тем, кто их с Яговной прогнать хочет, чтобы узнали они, какого это – неблагодарными быть.
Но, будто почуяв настрой внучки и мысли ее прочитав, Яговна положила ей на плечо сухую, сморщенную старческую ладонь:
– Негоже на зло силы души тратить. Его и так в мире полно, чтобы ещё больше взращивать.
Глава 7. Гостья…
– Бабушка, а что это за тени и отчего они меня слушаются? – спросила Агата, собирая вещи в узелок, то и дело поглядывая в окно, за которым солнце уже клонилось к закату.
Скромным узелок вышел. Потому как не нажили они с Яговной добра, пока жили тут. Да и немудрено: внучка малая да бабка старая. Откуда тут уж чему взяться?
– Хотела я с тобой поговорить да предупредить, – Яговна тяжело вздохнула и села на лавку.
А Агата заметила, как в старых выцветших глазах блестят слезы.
Редко Яговна плакала. Да вот так, почитай, Агата и видела всего раза два, когда та плакала. Один раз, когда Камыш умер – пес их старый и верный, да второй раз, когда ласточка мертвая ей в ладони упала. Сидела тогда Яговна на крыльце, а Агата рядом крутилась, все травинки собирала. И тут с неба ласточка камнем упала. Да не куда бы, а прямо Яговне в ладони. Да так и осталась лежать бездвижно.
– Бабушка, ты чего плачешь? – спросила тогда маленькая Агата, видя, как по морщинистому, загорелому лицу бабушки Яговны текут слезы.
– Да ничего, внучка. У каждого свой век. Просто и мне когда-то, как вот этой ласточке, проститься с белым светом придется да тебя оставить. Вот и взгрустнулось.
– Ну что ты, бабушка! Ты ещё сто лет проживешь, – и Агата обняла старую Яговну, а та погладила ее по голове, повторяя сказанные внучкой слова. – Ещё сто лет… сто лет…
И не видела Агата, что слезы из глаз