Жестокие принципы. Алина Аркади
и неразборчиво, не понимая, что произошло на самом деле. Внимательно наблюдала за разговором двух мужчин, но отвлеклась на пару минут и случилось непоправимое. Оседаю на край чаши фонтана, не выпуская из вида Костю. Рядом с ним появляется Аронов, присоединяясь к диалогу. Неожиданно влетает Рита, которая бьётся в истерике, рыдая над телом не своего мужа. Мэр успокаивает дочь и тычет пальцем в Парето, который лишь закатывает глаза. Людей в форме становится непривычно много, и все они подходят к Островскому, а затем движутся ко мне. Но их привлекаю не я, а пистолет, который полицейский, наклонившись, достаёт из фонтана. И только сейчас понимаю, что разыгранный спектакль с настоящим убийством «Воронова» всеми силами желают повесить на Костю.
Встретившись взглядами с Островским, удостаиваюсь сухого кивка, открыто говорящего, что всё под контролем и переживать не стоит. Но я волнуюсь, и удивительно, что тело бывшего мужа, накрытое чёрным полотном, заботит меня меньше, чем судьба Кости.
Самое удивительное, что Зарецкий, который скачет вокруг Кости, поддерживаемый криками дочери, не удивляет сотрудников правопорядка, а будто направляет. Неужели никто этого не видит? Осматриваюсь в поисках поддержки хоть одного человека в помещении, но часть гостей с интересом следит за развитием событий, часть не стесняясь фыркает и кривится, иные же удовлетворённо скалятся, посматривая на Островского. Исключение составляет лишь Аронов, который не отходит ни на шаг от Кости. Обо мне будто все забыли, как о несущественном элементе.
Проходит много времени, прежде чем тело Ромы выносят, а дом мэра пустеет, освободившись от гостей, а я так и сижу на бортике фонтана, застыв словно изваяние. Островского выводят, затем заводят обратно, указывая на место, где какое-то время назад лежал мой бывший муж, и все, как один, повторяют: «Воронов, Воронов, Воронов…» Вероятно, об этом и предупреждал Парето, когда говорил о партии Ромы. Роль главная, но увы, сыграна единожды.
Мой телефон вновь подаёт признаки жизни. Я так и просидела с ним, зажав в ладони. Пытаюсь отклонить звонок от Вали, проводя по экрану, но нажимаю не туда и открываю галерею. Последним элементом стоит видео, которое, скорее всего, сняла непреднамеренно, отклоняя предыдущий входящий. На заставке Островский. Нажимаю, охая, потому что случайно засняла момент, когда мужчины беседовали в стороне. Их спор прерывает тот самый хлопок, который я слышала, и Рома падает навзничь. Срываюсь со своего места, подлетаю к Аронову и тычу в лицо телефон.
– Альберт Витальевич, тут это…
– Лен, не сейчас, – отмахивается, вслушиваясь в слова полицейского. – Островского арестовали.
– Нет! – насильно разворачиваю его к себе. – Смотрите!
И только после моего выкрика хозяин переводит взгляд на экран. Минута, которая подарит свободу Косте. Забирает у меня телефон, указывая отойти в сторону и дождаться Парето. Прохаживаюсь из угла в угол в пустой оранжерее в ожидании новостей. Оно томительно и невозможно. Накручиваю себя до предела, когда в дверях появляется Костя в сопровождении