Свет, который есть в тебе. Гелия Харитонова
студии, забавные случаи, смешные истории, трогательные моменты. Стоило одной, погрузившись в воспоминания, замолчать, как тут же в освободившуюся паузу другая хватала за руку, как бы принимая эстафету, скорее выкрикивала «А помнишь?» – и вечер памяти продолжался.
Ленка наполнила графинчик, а Вика мечтательно вспоминала о том, как после урока в балетном зале бегала со всеми девочками в фойе в туалет – умыться, попить – и задерживалась дольше всех. Представляла, что театральное фойе – это сказочный дворец. Тихая и величественная роскошь завораживала. Золотая лепнина, роскошные люстры, блестящий паркетный пол, мраморная лестница с ковровой дорожкой по центру… До спектакля ещё два часа. Кругом тишина. Полумрак. Огромные зеркала. Ты бежишь к одному из них издали, и оно уже видит тебя, отражает, здоровается с тобой. Прыгаешь к нему в гран па де ша – шире шага быть не может – и приседаешь в грациозном реверансе. Делаешь вращения, перекидные прыжки – хоть сколько: места много, и оно всё твоё. И никто тебя не видит. Или видит? Фея с волшебной палочкой. И вот ты уже в великолепном платье, с красивой причёской, под руку с принцем спускаешься по красному ворсу ковра встречать гостей. Присаживаешься с ними на бархатную банкетку, обмахиваешься веером, ведёшь светскую беседу…
Вика приосанилась, повернулась на матрасе в полуоборот к Алле и кистью руки изобразила веер.
– Красиво говоришь, тебе б романы писать, а не танцевать. – Алла поднялась и постаралась перекрыть лёгкий укол предыдущей фразы: – А помните, когда к нам на гастроли приезжали Годунов, Лиепа, Семеняка? Не было свободных мест в зале. Мы набивались в осветительную ложу и гроздьями свисали над сценой, стараясь рассмотреть их стопы, руки, но главное – лица, так близко и такие живые. Однажды я думала, что прям вывалюсь на сцену к их ногам. У меня, кстати, и автографы есть. Помню, подошла с программкой к Годунову, протягиваю для автографа ручку, а сама от него глаз отвести не могу – такой он красивый, волосы эти светлые длинные, высокий, улыбается. Ну, он расписался, возвращает программку обратно, а ручкой мне по носу щёлкнул. Так я счастлива до неба была, ручку эту хранила как талисман. Помните, тогда ещё фильм с его участием вышел – «31 июня»?
Ленка перед зеркалом поправила гнездо-начёс на голове:
– Я помню только, как мы чертят в «Черевичках» танцевали. Во, у меня такой же парик там был, как моя прича сейчас. А морилка эта, жижа коричневая, которой мы намазывались? Смыть же только под душем можно было. И такая она была вонючая… Вообще после нормальных спектаклей мне не хотелось смывать грим. Так и ходила бы – красиво же, мне казалось. Помню, эти ресницы накладные продавали, можно прям в театре их купить было: синие, чёрные. Два рубля стоили. Я и купила. И на дискотеки так ходила. Только клей у меня быстро закончился, жалко… А костюмерная? О-о-о, это сказка. Это царство пачек и шопенок, парчи и бархата. На костюмах с внутренней стороны ручкой были подписаны фамилии балерин, которые в них танцевали…
Тут Ленка внезапно отставила