В гостях у турок. Под южными небесами. Николай Лейкин
мадам!..
Англичанин осклабился и, поклонившись, прижал руки с флаконами к сердцу.
Это был пожилой человек, очень тощий, очень длинный, с длинным лицом, почему-то смахивающим на лошадиное, с рыже-желтыми волосами на голове и с бакенбардами, как подобает традиционному англичанину, которых обыкновенно во французских и немецких веселых пьесах любят так изображать актеры.
Николай Иванович, насколько мог, стал объяснять, почему такой испуг приключился с женой.
– Ле бриган!.. Сюр сет шемян де фер ле бриган – и вот мадам и того… думала, что это не амплуае де дуан, а бриган[92], разбойники.
– O, yes, yes… C’est ça… – кивал англичанин.
– Глаша… Объясни ему получше… – обратился Николай Иванович к жене.
– Иси иль я боку де бриган… – В свою очередь заговорила Глафира Семеновна. – Он ну за ди, ке иси грабят[93]. Как «грабят»-то по-французски? – обратилась она к мужу, сбившись.
– А уж ты не знаешь, так почем же мне-то знать! – отвечал тот. – Ну да он поймет. Он уж и теперь понял. By саве[94], монсье, станция Черкеской?
– А! Tscherkesköi! Je sais…[95] – кивнул англичанин и заговорил по-английски.
– Видишь, понял, – сказал про него Николай Иванович.
– А мы без оружия. Ну сом сан арм…[96] – продолжала Глафира Семеновна.
– То есть арм-то у нас есть, но какой это арм! Револьвер в сундуке в багаже. Потом есть кинжал и финский ножик. Вуаля. Мы не знали, что тут разбойники. Ну не савон па, что тут бриган. Мы узнали только на железной дороге. А знали бы раньше, так купили бы… Хороший револьвер купили бы…
– Ты напрасно разглагольствуешь. Он все равно ничего не понимает, – заметила Глафира Семеновна.
– Про револьвер-то? О, револьвер на всех языках револьвер. By компрене, монсье, револьвер?
– Revolver? O, c’est ça![97] – воскликнул англичанин, поднялся, сходил к себе в купе и принес револьвер, сказав: – Voilà la chose…
– Нет-нет, монсье! Бога ради! Же ву при[98], оставьте! Лесе!.. – замахала руками Глафира Семеновна и прибавила: – Еще выстрелит. Не бери, Николай, в руки, не бери…
– Нет, он все понимает! – подмигнул Николай Иванович. – Видишь, понял и револьвер принес. О, англичане, и не говоря ни на каком языке, все отлично понимают! Это народ – путешественник.
Началась ревизия паспортов. Вошли два турецкие жандарма в фесках и русских высоких сапогах со шпорами и с ними статский в феске и в очках и начали отбирать паспорты. Поезд продолжал стоять. Мальчишка-кофеджи из буфета разносил на подносе черный кофе в маленьких чашечках. Англичанин взял чашку и подал Глафире Семеновне.
– Prenez, madame… C’est bon pour vous…[99] – сказал он и для себя взял чашку.
Взял чашку и Николай Иванович. Кофе был уже настоящий турецкий, с гущею до половины чашки.
– Пускай этот англичанин в нашем купе останется. Я приглашу его… Втроем будет нам все-таки не так страшно этот проклятый Черкеской проезжать, – сказала Глафира
Разбойники!.. На этой железной дороге разбойники… не служащие таможни, а разбойники…
Здесь много разбойников… Он нам говорил, что здесь грабят.
Вы знаете.
Я знаю…
Мы без оружия.
О, вот оно что!.. Вот в чем дело…
Прошу вас…
Возьмите, мадам… Это вам на пользу…