Заступа: Чернее черного. Иван Белов
Рух, прекрасно понимая, что чутье никто не примет всерьез. – Охраны там много?
Ответить граф не успел. Как раз справа, из глубины особняка, донесся приглушенный визг, будто там взялись резать огромного порося.
Бучила устремился на звук, выскочив в длиннющую широкую анфиладу, уставленную тяжеленной изысканной мебелью, вазами и устеленную коврами. Со стен сурово посматривали предки хозяина. Сам граф, судя по надсадному сопению, пристроился сзади. Впереди, в кромешной тьме, обозначилось движение, мелькнуло белое испуганное лицо, и прямо на Бучилу вылетела молоденькая, залитая кровью служанка в симпатичном передничке и сбившемся на затылок кружевном чепчике. Она с размаху напоролась на Руха, заколотилась и заорала так, что хоть святых выноси.
– Заткнись, дурра! – Бучила подавил яростное сопротивление. – Свои, слышишь, свои. Вон граф твой со мной. Чего ты мечешься и орешь?
– Варвара, ты? – Нальянов слепанул зажженной свечой. – Все хорошо, милая, все хорошо.
– Господи, Михаил Петрович. – Служанка обмякла. Рух чувствовал, как левая ладонь, придерживавшая ее за талию, намокла от липкой крови. – Разбойники там. – Она всхлипнула. – С черного хода зашли и всех поубивали, я еле спаслась.
На другом конце анфилады Бучила увидел вооруженных людей, рыскающих по комнатам в молчании и темноте.
– Граф, убери на хер свет, – прорычал Бучила и выбил свечу. Успел как раз вовремя. Вдалеке вспыхнуло, и прилетевшая пуля врезалась в стену где-то над головой. Бучила пальнул в ответ без всякой надежды хоть в кого-то попасть. Так, для острастки. И ударился в бега, рванув графа вслед за собой. – Отступаем, ваше сиятельство! Беги, хули ты встал?!
Нальянов оказался не таким храбрым дураком, как сначала подумалось. Видать, оттого на службе шкуру в относительной целости столько времени и протаскал. Ретироваться начал без лишних вопросов, подхватив стонущую служанку и поспешив следом за героически удирающим Рухом. Сзади стреляли еще, пули жужжали рассерженными осами, одна угодила в огромную люстру, рассыпав море хрустальных осколков, отливающих в темноте агатовой чернотой. Заорали и заголосили уже не скрываясь, послышался дробный, быстро приближавшийся топот.
Бучила вылетел в холл и бешено закричал ошалевшим слугам:
– Бегите отсюда, придурки!
И вихрем промчался мимо.
– Отходим! – вторил старый граф, перекинул им раненую служанку, и вся честная компания, похватав оружие и горящие лампы, обратилась в повальное бегство. Оборона Воронковки, по всем сраным приметам, провалилась, не успев толком начаться.
– Двери, двери! – закричал Нальянов. – Заступа!
Рух первым вылетел из холла в огромный зал, украшенный позолотой и вензелями. Какие на хер двери? А, вот он о чем… Бучила подождал отступающих и с трудом принялся сдвигать толстенные тяжелые створки.
– Навались! – Граф увлек своих орлов, и двери наконец-то захлопнулись, пропустив напоследок пулю, чиркнувшую одного из