Заступа: Чернее черного. Иван Белов
света погасло в разыгравшейся кутерьме, и подземелье тонуло в колыхающейся, живой темноте.
– Граф! Граф! – заорал Бучила.
– Тут я, – слабенько отозвался Нальянов.
«Слава богу, живой», – с облегчением подумал Рух. Сейчас для полного счастья не хватало бы только, чтобы граф окочурился, разрушив последнюю надежду на приемлемое завершение этой истории.
– К подземному ходу, быстро! – крикнул Бучила, прекрасно понимая, что совсем скоро тут будет не протолкнуться от подоспевших на шум и крики бунтовщиков.
– Раненые тут, – из полутьмы выплыло костлявое лицо Нальянова. Граф безвольно обвис на руках у слуги с рассеченным лбом. Кусок сорванной кожи с волосами сполз на щеку, превращая человека в страшное чудище.
– Ну и чего ты предлагаешь, на себе их тащить? – спокойно спросил Рух.
– Добить надо тех, кто не может идти, – прохрипел Нальянов, – иначе от разбойников примут самую лютую смерть.
– Добрый ты мужик, граф, – восхитился Бучила. – Но давай-ка в следующий раз, некогда нам. Иначе все в скорости примем эту самую лютую смерть. Веди, граф!
Нальянов, матерясь и постанывая, похромал в темноту, опираясь на плечо слуги, за ними Рух и все, кто еще мог хоть как-то идти. Кишка очередного бесконечного коридора вывела в небольшую комнату с низким сводчатым потолком. Граф устремился к противоположной стене, зазвенел связкой ключей, рывком распахнул низкую, узкую, совершенно неприметную дверь и захрипел:
– Сюда, сюда…
Рух пригляделся. Вниз, в кромешный мрак, сбегала каменная лесенка с окатанными временем и влагой ступенями. Будет здорово, окажись там уютненький тупичок…
– Идите, идите! – прохрипел граф. Со всех сторон, из коридоров и отнорков, неслись топот и крики. – Через сто саженей ход выведет в лес, в овраг.
– Так, пошли, не задерживай! – Бучила схватил подвернувшегося под руку слугу с лампой за шиворот и рывком отправил в открытую дверцу. – Не суетиться, смотреть под ноги!
Народишко послушно кинулся наутек.
– Петр, проводишь их, ты тут все знаешь. – Нальянов подтолкнул неотступно маячившего рядом слугу. – И это, саблю мне оставь, свою-то я потерял, растяпа этакий.
– Барин, да как же, да ка… – растерялся слуга и тут же осекся.
– Пошел отсюда, сказал, – оборвал граф и вырвал саблю. – Прощай, Петр. И ты, Заступа, прощай.
– Может, с нами? – на всякий случай спросил Бучила. Выбор старого вояки его нисколько не удивил. Как он там говорил? «Я ни разу не отступал»? Ну да, теперь и нечего начинать.
– Мне все одно – конец. – Нальянов поморщился. Кровь из раны в боку выплескивалась потоком. – А так, глядишь, успею забрать с собой хоть одного. Или пару. Проваливай, Заступа. Как спустишься, отсчитай четыре столба и этот, четвертый, сноси. И сразу беги, так как ни в жизни не бегал, за тобой обвалится все, и эти суки вас не достанут уже. Я бы и отсюда мог, да силенок