Голос бездны. Fuoco Orri
а потом прибытие Арэты и охотников. Рэй дрожал всем телом: воспоминания о хищнике приносили ему почти физический дискомфорт, словно его в любую минуту вновь могли поймать и повалить на землю. Наконец, он вздохнул и закрыл глаза – смог успокоиться и теперь просто лежал, будучи не в силах даже сесть.
«Ну, не останусь же я так. Руки-ноги целы, значит, скоро буду опять бегать. – Он пошевелил пальцами ног, а затем повторил то же самое с пальцами рук. – Не получилось у меня победить того котёнка, эх. Испугался, как дурак. А кто это вообще был? Что за зверь такой? У нас в деревне таких не водится. Но вообще… Наверное, не стоило туда ходить. Ох и влетит мне от дяди».
Рэй слабо, беззвучно хохотнул, так и продолжая иногда легонько двигать конечностями даже сквозь боль. Не под силу ему было просто лежать. Он не знал, сколько времени прошло, но вскоре по коридору зазвучали родные шаги, которые Рэй узнал бы из тысячи. Его тут же пронзили два чувства – радость и боязнь. И если с первым всё было понятно, то второе возникло от ожидания наказания за свой поступок. Шаги всё приближались, затем замерли у двери. Наконец, раздался тихий скрип – Арэта вошёл в комнату. Рэй мог поклясться, что слышал, как тот вздохнул, коротко, тихо, устало, словно человек, которому предстояло выполнить тяжёлую работу. Наверное, для Арэты эти сутки были невыносимо напряжёнными. Рэй слегка повернул к нему голову, давая понять, что не спит, дядя быстро подошёл к нему и, судя по тому, как наклонилась часть матраса, сел на край кровати.
– Рэй, слава богам, ты очнулся, – в вымотанном голосе Арэты были слышны забота, тепло, но также примешивалась и душевная боль за племянника.
Рэй ощутил, как дядя взял его здоровую кисть в свою ладонь и осторожно сжал её, чтобы не причинить дискомфорт. Прикосновение это было мягким, но в то же время уверенным. Горло Рэя словно бы уменьшилось в размерах, но он постарался скрыть это и криво улыбнулся:
– Ага, уже скор-р-ро на ноги встану. – Голос, чуть дрогнувший, почти выдал его.
– Зная тебя – да, – Арэта негромко хохотнул. Он, в целом, старался говорить как можно тише, будто мог разбудить кого-то ещё. – Как ты себя чувствуешь сейчас? Сильно болит всё?
– Да не, не особо. Терпимо. И самочувствие такое же. – Рэй продолжал улыбаться, ибо привык это делать в любой ситуации, зная, что улыбка всегда помогала ему почувствовать себя лучше.
– Ничего, ты вернёшься к обычной жизни. Но перед этим, когда полностью поправишься, мы поговорим о том, почему ты вообще сейчас лежишь в таком состоянии. – Голос дяди изменился: стал более строгим, прохладным, не терпящим возражений. Он убрал руку от племянника.
Рэй промолчал. Закусил нижнюю губу и отвёл взгляд в сторону, хоть они и находились в кромешной темноте. Он понимал, что действительно здорово напортачил, навредил сам себе, за что и поплатился, но при этом не испытывал ни тени стыда или укора совести за своё решение. Лишь горечь и досаду от результата